– Можем мы этого орла в академ отправить?
– Если орёл покроет долги до конца семестра, тогда… задним числом…
– Ты ведь покроешь? – декан взглянул на меня.
– Покрою, – пряча глаза, я кивнул.
И где, спрашивается, их взять? Вспомнилось тестирование. Плотные хрустящие конверты на выходе. «От тысячи рублей…» От штукаря за полчаса в капсуле. Дебил. Идиотины кусок! Помог сисястой дуре! Повыпендривался, состроил из себя благородного! И что теперь? Симба её окучивает. И тест прошёл, и бабки получил, и тёлку ему… снова зашептал поганый внутренний голосок.
Я придушил его на самых первых мыслишках. Некого винить. Каждый сам – гробовщик своего счастья.
Поехать что ли обратно, упасть в ноги седому? Нормальный вроде мужик, может, даст второй шанс? Не знаю, кто он там, но видно, что не из последних. Бедные – не гордые.
– Уснул, Северьянов? – спросил декан.
Я и забыл, где нахожусь. Начисто выпал из реальности.
– Простите, Степан Петрович. Задумался.
– Иди, Северьянов… не подведи меня, – декан вдруг потянул мне руку.
Слегка обалдев, я пожал её и вышел из кабинета.
На этот раз я не прятался. Попадётся навстречу Кислый, урою вместе с дружками. Я, конечно, такой храбрый, пока меня с ног не сбили и пинать не начали, но сейчас настроение было именно такое. К его, или моему счастью, шпану я не встретил.
Зато у подъезда увидел новую машину. Белая Тойота Камри, представительский вариант. Задние стёкла наглухо тонированы. За рулём скучает водитель. Его легко отличить от хозяина. У владельца всегда видно бахвальство: «Глядите, какая у меня тачила… Моя… Ласточка… Детка… Пчёлка медовая…». А у водилы одна сплошная непроходимая скука. Ни бухнуть, ни покурить, чтобы хозяину салон не провонять. Только сиди и жвачку жуй с чувством отвращения на физиономии.
Неужто опять к Ольке? Богатого она ёбаря отхватила, сначала Крузак, теперь Камрюха. Меняет тачки, как перчатки. Или это она ёбарей меняет? По рукам пошла… проститутка.
Сам себе фыркнул под нос, когда понял, что рассуждаю, как бабка на лавочке. Старость не радость. Уже хохоча во весь голос странным истерическим смехом, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся на этаж.
Не закрыто. Странно.
– Мой руки! – крикнула с кухни мама. – У нас гости, Андрюшенька!
Кто к нам припёрся? С тех пор как начались неприятности с отцом, от родителей постепенно отвалились все друзья-приятели. Открыто никто не ссорился, просто стали реже звонить, заходить, а потом и вообще забыли дорогу к нам.
Намыливая ладони крохотным розовым обмылком, я чувствовал, как любопытство смешивается с досадой. «Андрюшенька», звучит прямо напоказ, словно из сериала про хорошую семью.
Ни одно моё предположение не попало в цель, даже самое безумное. На кухне, поджав под табуретку длинные ноги в тонких чёрных колготках, пила чай та самая офисная сучка, что утром встречала Ланса.
– Мариночка, Вам чаю ещё подлить? –