– Желательно, чтобы таковыми оказались и ваши последние главы. – Найлс с упованием во взгляде уставился на сверток. – Благо, мои наборщики уже почти закончили с предыдущими.
Джо фыркнула, отменно выказывая таким образом свое отношение к процессу помещения ее слов на книжные страницы. Лотти Робертс, обслуживающая печатный станок, однажды заменила «Христофор Колумб!» – любимую присказку Джо – на «Боже мой!», и Джо ее за это так и не простила. Если честно, это был не единичный случай: «Проклятье!» в печатном варианте загадочным образом оборачивалось в «Какая досада!», «ад» – в «преисподнюю», «Черт возьми!» превращалось в «Нет!», а «Чтоб тебе сифилисом заразиться, авантюристка!» было удалено целиком и полностью.
– Ваши наборщики слишком многое себе позволяют. – Она бросила на него злобный взгляд, в двадцатый раз повторяя свое требование не менять ни слова.
– Ну что ж. – Он захлопнул коробочку с леденцами. – Если у вас женщины из приличного общества ругаются как моряки, вы можете оборвать свое сотрудничество с издательством по собственному желанию, мисс Марч.
– Жду не дождусь этого дня, сэр, – поджала губы Джо.
– Уверен, вы это учтете, – улыбнулся Найлс. Потому что, несмотря на все свидетельства противоположного, они были добрыми друзьями. Найлс напоминал Джо отца, который покинул Конкорд несколькими годами ранее, присоединившись к Армии Союза в роли капеллана. За все это время мистер Марч возвращался домой только однажды, – когда союзная армия одержала верх, и война была выиграна, – три года назад. Вскоре после этого он вновь уехал, на этот раз волонтером Реконструкции на Юг, чтобы помогать строить школы и церкви для бывших рабов. И хотя письма от него, как правило, приходили довольно часто, женской части семьи Марч его сильно не хватало.
Но у Джо был Найлс, и если они ругались, то ругались по-доброму, ибо каждый из них считал своего визави самым безвредным человеческим творением. (Кроме того, Найлс выплачивал Джо по доллару в качестве вознаграждения за каждую из ее безумных романтических историй, что также было не лишним. Ровно как и тот факт, что за время их сотрудничества количество желающих выписать циркуляр «Небылицы» возросло до сорока трех. Сорока трех!).
– Называйте как вам угодно. Все равно читать никто не будет. – Джо барабанила пальцами по завернутым в коричневую бумагу листам. – Не знаю, с чего вы вообще взяли, что это будет продаваться.
– Все может быть, – кивнул Найлс.
– Я должна была подписаться другим именем, – сообщила она. – Эустакия. Томазина.
– Возможно, – снова кивок. – Эустакия Эмерсон звучит прекрасно. И Томазина Торо – славный вариант, но и Хильдегарда Хоторн тоже вполне подошло бы, – подмигнул он.
«Хоторн. Вот как звали того парня из Атенеума!»
– Отлично. – Она теребила веревку на свертке. – Вот вам моя маленькая книжка с глупой писаниной. Делайте с ней что хотите.
– Мне попадались и поглупее. Уж поверьте.
– Поверить