Министр внутренней безопасности вернулся домой ближе к двум часам ночи. Заканчивал со всеми документами, сопровождающими Постановление о закрытии столицы. Дети давно спали, и только жена ждала его на кухне с остывшим ужином.
– Разогреть? – она не смыла макияж, и стрелка под правым глазом слегка размазалась.
– Нет, спасибо, – он поцеловал её в щеку и сел рядом.
Эна… Ей никогда и ничего не нужно было объяснять. Она – жена офицера, и понимала его без слов. Нет, это совершенно не означало, что все офицерские жены такие… Но хватало просто того, что такой была она.
Она могла прижаться к нему, положить голову с тяжёлыми, тёмными кудрями ему на плечо, обнять рыжими крыльями его плечи, и он тут же забывал обо всём. О работе, о бедах, о ненависти… Она могла одним лишь прикосновением избавить его от всего тяжёлого и изнуряющего, что накопилось за день. Всегда могла… В этом её вечное очарование, она была именно той, с кем хотелось идти по жизни до самого конца.
И вот сейчас она спала рядом с ним, подобрав под себя ноги, и спрятав руку под подушку. Эна сопела так сладко, что рядом с ней пропадал весь остальной мир. Мейд даже забыл, что спал не больше двух часов. Сейчас он просто смотрел на неё, и думал, что всё… Всё самое дорогое, что у него есть – это она. Конечно, он очень сильно любил своих детей, всю свою семью, но жена всегда была чем-то несравнимо большим. Хотя бы потому, что позволяла забыть о ненависти, а не бросить всё в едином порыве.
Но вот солнце наконец соизволило перекатиться на эту сторону земли. Оно скоренько поползло вверх, и Мейд Йович окончательно оставил бесполезные попытки заснуть. Он поднялся с кровати, нежно поцеловал спящую жену, чтобы она не проснулась, и пошел пустыми коридорами в кухню. В таком огромном доме то, что все ещё спят, ощущается куда сильнее.
Настенные часы показывали без пятнадцати шесть, электронные в кухне отставали на минуту. Отметив это на автомате, Мейд устало потёр глаза. Привычным движением потянулся к дверце и достал из верхнего шкафчика турку для кофе и упаковку молотых зёрен. Конечно, у них была прекрасная дорогая кофеварка. Но Мейд любил варить кофе сам, когда выдавалась минутка. Не сказать, чтобы у него это хорошо получалось, но, если кофе не убежал – это уже победа.
В голове назойливо роились мысли. Чтобы хоть немного отделаться от них, Мейд включил телевизор, и диктор утренних новостей затараторил что-то бойкой, но тихо. Министр практически его не слушал. Кто, как не он, узнаёт все самые важные новости в числе первых?
Кофе шипел, бурлил неприветливо, как, собственно, и любой напиток, созданный исключительно для выражения вселенских страданий. Но на этот раз не убежал. Хотя пытался.
Мейд аккуратно налил кофе в чашку, устроился на высоком стуле, и постепенно до сознания его донеслось:
– …Не успели жители столицы осознать и смириться с мерами