Она полюбила долину великого древа. Но ничто и никогда не сравнится с тем ощущением, которое она испытывала, пролетая над бескрайними землями мира людей. Это было чувство свободы.
Вскоре с ней поравнялись и остальные пять драконов. Аурим был крупным и массивным драконом с бронзовой чешуей. Ирис – тонкой и подвижной, с чешуей безумно красиво переливающейся всеми цветами радуги. Дракон солнечного света был белоснежным, но от него исходило едва заметное золотистое свечение. Дракон ветра был настолько быстрым, что казался практически прозрачным, то и дело сливаясь с небом. Обернувшись, Рейна увидела дракона Спирита. Он летел позади всех и был самым крупным и могучим из всех. Его чешуя была кипельно-белой, глаза светились все тем же узнаваемым янтарем, а за крыльями тянулся дымчатый шлейф.
Если бы люди могли видеть их шестерку с земли, наверное, их появление было бы самым красивым, что они видели в своей жизни. Но люди не видели их. Драконы передвигались в невидимом для их глаза измерении, зато сами видели людей всегда.
Четверо драконов, как их учили, начали стремительно набираться высоту, торопясь встретится с небом. И лишь двое из них – Спирит и Аурим – отделились от группы и направились вниз. У них были свои задачи. Напоследок Рейна услышала у себя в голове голов Рима:
– Не психуй, и все получится.
– Я никогда не психую!
– Можешь рассказывать это кому угодно, но только не мне. Покажи всем, какая ты иногда бываешь крутая, Рей.
– И тебе удачи, Рим, – мысленно улыбнулась Рейна.
Оставалось самое сложное. Сосредоточиться, нащупать внутри свой дар, свое предназначение и дать силе выход. Сложнее всего было выпустить ровно столько, сколько нужно, а не все сразу целиком.
Первым за дело взялся Венис. Нырнув в хмурые дождевые тучи, он поймал ветер и велел ему унести тучи подальше от солнца. Тогда Солис завис в воздухе, раскрывая крылья. Пропуская через себя его свет, он начал перенаправлять его в нужную точку. Настала очередь Рейны.
Со стороны все выглядело легко и просто, но это было не так. Она должна была почувствовать себя дождем, слиться с ним воедино, стать его проводником. Как говорила Унда, она должна была полюбить дождь, чтобы стать с ним одним целым. Но она его не любила.
Сконцентрировав все свое внимание на дождевых тучах, Рейна пролетела над ними, пытаясь обнять их крыльями, словно мать дитя. Это должен был быть совсем небольшой теплый слепой дождик, только слегка окропивший землю. Все тело напряглось, сосредоточившись. Рейна почувствовала воду, скопившуюся в облаках, и мысленно потянулась к ней, коснулась ее пальцами, нырнула.
Вода была ледяная.
Рейна почувствовала, как трясется от холода и отвращения. Из ее огромных зеленых глаз покатились слезы.
Ледяной дождь пролился на землю. Крупные ледяные капли в одно мгновение утопили город в лужах. Люди начали спешно покидать улицы, прикрываясь тем, что попадалось под руку. Но солнце продолжало