– Ну всё, Мих, тебе хана! – радостно провозгласил Петухов. – Авдеев не потерпит нищету рядом со своей Леночкой драгоценной.
– А ты не умничай, – вскинулся Грайзлер. – Я тут вообще ни при чём, её не я окучивал, она Женьке понравилась, а я только шампанского предлагал, кажется, – неуверенно продолжил он.
– Стелькин на Ленку запал? – прыснул трубач. – Красавчик этот? Да у него миллион баб, я слышал, зачем ему ещё одна?
– Что такое? – повторил Авдеев, вглядываясь в музыкантов.
– Сиди смирно, не высовывайся, – предупредил Мишу Петухов шёпотом. – Авось пронесёт, если, конечно, Леночка не будет вступать с тобой в интимные беседы.
– Слушай, отстань, а? – так же тихо попросил Грайзлер. – У тебя вода есть?
– На, бери, бедолага, – трубач протянул пластиковую бутылку. Знаешь, как говорил мой батя, «если чуваку надо сыграть, он хоть задницей, а в нужное место дунет!» С тебя причитается!
Семён Францевич встал к дирижёрскому пульту, первый гобоист громко дал «ля», Леночка села за рояль, положила руки на клавиши и посмотрела вопросительно на отца.
Не зря среди музыкантов ходили байки о том, как Авдеев репетирует как зверь, иногда до обмороков оркестрантов от усталости, забывая о времени и отрабатывая каждый нюанс, такт, фразу. Через два с половиной часа сделали, наконец, большой перерыв. Грайлер опустил дрожащие руки на колени и закрыл глаза.
– Миша, привет! – вдруг услышал он насмешливый голос Лены. – Ты что, до сих пор не отошёл после вчерашнего? – она улыбнулась.
– Я, в общем, как-то, вот… – промямлил Грайлер, невольно отодвигаясь. – Женька привет тебе передаёт, – выдавил он.
– Спасибо, он пусик, – протянула Леночка. – Может, прогуляемся после репетиции? – неожиданно поинтересовалась она.
– А твой папа не заругает? – усмехнулся Миша. – Говорят, он у тебя строгий.
– Очень! – подтвердил Авдеев, неожиданно оказавшийся за спиной Лены. – Особенно, когда дело касается моей дочери.
– Семён Францевич, да я, собственно, просто так, – ляпнул первое пришедшее в голову Грайлер.
– Простите, что, молодой человек? – переспросил Авдеев, придвигаясь ближе.
– Пап, ну не сердись, – попросила Лена. – Я вчера была в гостях у ребят, приятные люди, между прочим, настоящие музыканты, трудяги.
– Продолжай, интересно, – Семён Францевич повернулся к ней. – И куда же это ты ходила? Мне казалось, что к подруге заниматься, или я что-то путаю?
– В общагу, – хихикнул Петухов, услышав о чём идёт речь.
Авдеев посмотрел на трубача, потом перевёл взгляд на Грайлера.
– Гнесинка? – спросил он.
– Угу, – кивнул Миша, предчувствуя нехорошее.
– Славные были времена, да, – произнёс Авдеев и похлопал юношу по плечу. – Молодость, мой друг, молодость, всё, наверное, можно вернуть, а вот её нет, нельзя, грустно повторил он и вдруг каким-то сразу усталым шагом вернулся к дирижёрскому пульту. Грайлер непонимающе посмотрел на Лену.
– Так