– Здравствуй, Уни! – голос из застывшей на мосту крытой колесницы прозвучал вроде бы не резко, но мышцы начинающего самоубийцы словно сковало стальной цепью. Тонкая рука с правильными, идеально гладкими ногтями элегантно откинула в сторону шелковый полог, и Манелий Ронко уставился на юношу, изобразив уже знакомую ему ироничную полуулыбку. – Собрался искупаться в жаркий полдень?
На мгновение Уни показалось, что он отобедал сырым, холодным осьминогом, чьи склизкие и противные щупальца застряли у него в пищеводе, кишках, желудке и во всех прочих внутренностях. Где-то в глубинах затуманенного сознания пронеслась мысль о том, что Солнечный владыка вовсе не хочет его смерти. Нет, он в силу каких-то ему одному ведомых обстоятельств так сильно прогневался на несчастного Уни, что решил обречь его на вечные, нескончаемые мучения, где одна пытка будет тут же сменяться другой, еще более жуткого свойства, и так до самого скончания века, когда Небесное божество вновь, как и много раз до того, спалит своими лучами все живое, чтобы затем из сего благодатного пепла создать новый мир и новых людей – чище, светлее и лучше прежних.
– Мда… Судя по твоему виду, говорить сейчас о судьбе моей рукописи явно дурной тон, – понимающе качнул головой Ронко. – Давай сюда, – он изобразил приглашающий жест. – Осторожнее, голову береги. Да не надо так убиваться, во имя Лучезарного владыки! Немного хорошего вина сейчас тебе будет в самый раз. У меня дома вроде еще есть небольшой запас.
Уни с трудом втиснул внутрь такое чужое и «деревянное» тело.
– Советник Ронко, – наконец нашелся он. – Я… чрезвычайно рад видеть вас. Ваш документ готов, только я… не имею возможности лично передать его вам в руки. Вы, наверное, можете забрать его у верховного смотрителя Маргио. Так получилось, что я больше не работаю в архиве и не в состоянии ничего с этим поделать, к великому моему сожалению. Мне стоило с самого начала пойти и сказать вам об этом, я пытался, но… я просто не знаю, где вы имеете честь проживать. Мне назвали один адрес, но там никого, совсем никого не оказалось. Мне так стыдно, я просто не знал, что же делать. Моему малодушию нет прощения!
Ронко слушал юношу, задумчиво шлифуя тонкими губами свои холеные ногти. Его цвета мокрого щавеля холодные глаза смотрели куда-то вдаль, словно их обладатель пребывал в своем, отрешенном от окружающих забот, мире.
– Трогай! – слегка щелкнул пальцами он. – А здесь ты прав, – наконец вернувшись к Уни, Ронко вновь подарил ему ободряющую улыбку. – Я привык сам находить людей и не очень люблю, когда они пытаются найти меня без моего на то предварительного