светом газовых фонарей. Раскрылись ворота и в нос ударил острый запах специй. «Уступишь даме?» – высунулась из-за плеча Катрин, и они вместе сошли с поезда, ступив на оживленные бульвары, изнуренные жарой. Плотное месиво тел обволокло новоприбывших. Везде мельтешили головы: седые, лысые, остриженные, обильные гнезда. Тела – неразрывные, единые, утюжили взад-вперед. Собирались вокруг дымящихся обеден, где подавали супницы. Разливали кипящее варево, по стаканам – свежее вино. Выстраивались в павильоны, боролись на открытой арене, ремонтировали мастерскую. Их повседневные движения выражали культуру, особенности здешнего уклада, суммируясь в мир. Мир, нагруженный кирпичными домами, промышленностью, триумфальными арками, дирижаблями и подобием независимости. В действительности же каждый был связан со всем и ничего не представлял в отдельности. Спрессованные по интересам, профессиям, склонностям, они грудились подле себе подобных. Каждая группа сохраняла некоторую дистанцию, отгороженность, которая плавно перетекала в сотрудничество. Так называемый «союз по необходимости». Их отдельные действия соединялись в целостную функцию, а усилия – направлялись в полезное предприятие. При этом, как виделось Диону, местным нечем гордится, нет повода, мотива для роста, продвижения. Ни памятников, ни святынь, ни идей. Все замерло в блеклом и отрывистом «скука». Уже за первым поворотом кирпичные дома заселились увеселительными заведениями, тавернами, гостиницами, концертными залами, открытыми стойками с выпивкой, звериными клетками. Очереди тянулись с противоположного конца улицы, где заканчивался рабочий квартал. Они не могли противопоставить себя потреблению. Они поглощали все, включая окружные поселения. Они дышали, они соблюдали, они соответствовали. Словно задачей этой гигантской машины под названием Город было: переработка всех согласных и несогласных в отходы и топливо для его дальнейшей деятельности, расширения и развития. Промышленные щупальца этого единого механизированного организма стремились объять и вместить в себя все постороннее, захватив при этом как можно больше территории. «Мы так за еду очереди отстаивали, а они – развлечения! Ха!». Как люди не замечали этой безвкусицы? «Пусть хоть так… Коли сами неспособны, хотя бы наследуют идею Города» – вспомнил офицер рассуждения корректоров.
За стеклянной витриной кружились дамы напоказ. Они смерили поступивших взглядом, одна процедила: «рванина!», и танцовщицы потеряли всякий интерес к присутствующим. Увидев полуобнаженных девиц, Катрин смущенно потянула Диона в ином направлении. Торговые витрины прикрывали искусственные навесы. Сами улицы, обширные в полноте, затоплялись блеском песчаника. Из отдушин доносился пресный запах вперемешку с разогретым маслом. За низенькими павильонами полукругом мостились антикварные лавки. Девушка попросила подождать снаружи и зашла внутрь. Дион решил пройтись по улице и на пересечении
