– Эта тварь должна быть уничтожена. Он чуть не ослепил меня.
Камель дотронулся до драгоценного камня на колпачке на голове у птицы.
– Примите мои извинения, полковник. Не имеет значения, сколько драгоценностей вы надеваете на это хищное животное, оно все равно по природе своей остается диким. Но разве не в этом вся прелесть хищников, вы так не думаете?
Пожилой мужчина открыл было рот, чтобы что-то сказать, но с его губ сорвалось только недовольное кряхтение.
Камель улыбнулся. Он передал солдату пистолет, который выбил, перед этим выпустив из него магазин, и лишь тихо пробормотал: «Не умно с вашей стороны». Затем развернулся к Рафику, своему помощнику, и негромким голосом на французском языке начал отдавать какие-то распоряжения, которые Ханна, как ни старалась, не могла понять. Грузный мужчина только кивнул и пробормотал «его величество», затем взял Ханну под локоть.
Она же осталась стоять на месте.
В глазах Камеля явно было предупреждение, когда он прикоснулся к ее щеке. Словно пробудившись ото сна, она подняла на него свои голубые глаза.
– Пойди с Рафиком. Я скоро присоединюсь к вам, моя маленькая голубка. – И, не ожидая ее ответа, он повернулся обратно к истекающему кровью и опозоренному полковнику. – Прошу прощения за моего ястреба Эмеральду. Она всегда защищает меня и реагирует, когда чувствует опасность. Ее действия… трудно предугадать. Но как вы видите… – он провел ладонью по шее ястреба, – она сейчас очень спокойна.
Камель с огромным трудом удержался, чтобы не улыбнуться.
– У вас очень необычный питомец, принц Камель.
– Она не мой питомец, полковник.
Камель ощущал пронизывающий взгляд оскорбленного полковника на своей спине, когда направился к своему самолету. Но все-таки этот прожигающий взгляд был лучше боли от пули в спину, которую полковник, без сомнения, сейчас сгорал от желания в него выпустить.
– Нет. – Ханна качала головой и отказывалась садиться на то место, которое ей указали. – Где он? Мой отец! Где он?
Как только дверь закрылась за пришедшим Камелем, ястреб перелетел с его руки на свою специальную подставку.
– Где мой отец? Я хочу…
Он заставил ее замолчать своим холодным и суровым, словно зима, взглядом.
– Тебе нужно знать, что я не терплю истерик.
– А тебе нужно знать, что мне это безразлично. Ты вытащил меня оттуда, спасибо. Но я не позволю человеку, которому заплатили за эту работу, читать мне нотации!
– Я предлагаю подождать с этим обсуждением до того, как мы поднимемся в воздух.
По сути своей его слова не были предложением, а скорее приказом, после чего он сразу же повернулся