– С этой минуты кейс, да и всё что в нём находится теперь твоё.
Посмотрев на растерявшегося Антонио, Орфано улыбнулся и сам нажал на кнопку замка; внутри лежало несколько банковских чеков и, усиливая впечатление вязью готического шрифта, лист гербовой бумаги.
Антонио не проронил ни слова. Предчувствие чего-то важного и непонятного лишило его дара речи.
– У вас в роду никого с инфарктом не было? – подозрительно глядя на оцепеневшую фигуру спросил Орфано. Спросил, но тут же пожалел об этом: Антонио пошатнулся и, чтобы не упасть, опёрся рукой о край столика. Однако он успел отрицательно мотнуть головой.
– Это успокаивает. А то я сомневаться начал, – помолчав, сказал Орфано. – Мало ли что бывает. Соберись, друг мой. Ну, всё нормально?
Паузы оказалось достаточно, чтобы Антонио взял себя в руки – о чём и сообщил утвердительным кивком.
– Итак, слушай меня внимательно, – сказал Орфано. Достав из кейса гербовую бумагу, он не торопясь прочёл её и, протянув Антонио, пояснил: – Это генеральная доверенность на владение замком, которым ты будешь управлять. А если я не вернусь, то замок перейдёт в твою собственность. Инструкции по управлению имуществом и прочим контактам с мэрией и чиновничьей братией получишь от моей охраны. Я распорядился.
– Не понимаю… – хотел было возразить Антонио, но наткнувшись на ироничный взгляд синьора, почему-то не решился этого делать.
– А чтобы расходы на содержание замка тебя не утомляли… вот тебе кредитная карточка, – продолжил Орфано. Он вынул из нагрудного кармана пластиковый квадрат и успокоил сомневающегося Антонио: – Здесь на десятки лет хватит.
– Но я не справлюсь! – голос Антонио приобрёл некоторую твёрдость, а врождённое упрямство, кажется, возобладало над страхом и растерянностью. – Вы не учитываете мой возраст, синьор. Должен отказаться от такой чести – вот что я могу ответить.
Орфано сделал вид, что не расслышал последних слов. Он указал на заполненные цифрами банковские чеки и, сказав: «Посмотри эти бумажки», поднялся с кресла.
Повернувшись спиной к столику, он сделал несколько шагов к мостовой, остановился, поднял руки и… как потянулся?
Никогда ещё синьор Орфано не позволял себе такой вольности – и это на улице, на глазах удивлённой публики, нет-нет, да и выглядывавшей из окон соседних домов. Когда Орфано обернулся, лицо его светилось; казалось, с плеч его упал давно надоевший груз, который давил и давил, не переставая, много лет.
Антонио держал в руках банковские чеки. Поочерёдно поднося их близко к глазам – хотя до сего момента на плохое зрение никогда не жаловался – он с большим трудом пытался вникнуть в смысл закорючин и ноликов, там нарисованных.
– Что это? – наконец, справившись с волнением и вернув дар речи, спросил Антонио. – Почему здесь моё имя? Это что, шутка?
Орфано обошёл столик и стал рядом с Антонио. Наклонив голову – наперёд зная, что там написано – он ещё раз исследовал на дрожащей бумаге имеющиеся там буквы и цифры.
– Всё верно.