На следующий день весь город облетела новость, что ровно в это же время было совершенно первое ограбление в нашем городе, обчистили соседний дом. Вынесли абсолютно все, хозяев связали и убили. И тут я понял, что я мог так же открыть им свой дом, когда все спали глубоким сном, и все эти несчастья могли случиться со мной. Так моя беспечность и неорганизованность спасла всем нам жизни. Но я об этом никому не сказал, это была моя маленькая тайна. Так я казался себе невидимым героем, и мне это немного льстило. А бродячие музыканты в наш город так и не пришли, хотя кто знает, может это они и были.
Как говорится, «все, что не происходит к лучшему», или «мы сами не знаем, чего хотим». Все свободное время, сколько себя помню, я создавал различные идеи, механизмы, схемы, таблицы, конструкторы и другие сложные приспособления. При взгляде на которые, поднимался трепет внутри. Меня завлекал даже не столько конечный результат, сколько сам процесс создания чего-либо огромного и масштабного.
В самом творчестве было что-то похожее на то, как я когда-то перевел незнакомую бабушку через дорогу. И там и там, я что-то отдал свое, бескорыстно, не требуя ничего взамен, но меня это почему-то не коробило, а наоборот обогащало, делало богаче и больше. Меня восхищало то, что я мог создавать окружающий мир, пускай всего лишь маленькую частицу его, но все-таки огромного мира. А еще больше приводило меня в восторг то, что моими трудами потом мог кто-то с удовольствием пользоваться.
Каждый раз когда мне удавалось что-то придумать, и в очередной раз удивить взрослых своей смекалкой, я приходил в восторг. Улыбка не сходила с моего довольного лица, мысли обгоняли одна другую. Мне хотелось придумать этот мир заново. Но многих взрослых моя улыбка раздражала, они оборачивались на меня на улице, и крутили пальцем у виска, пытаясь унизить. От чего я смеялся еще громче, а они еще сильнее удивлялись моей радости, словно встретили необыкновенного слона или жирафа на улице. Я им вслед старался показывать язык, черный как зола, от только что съеденной горсти черного тутовника.
Одно время я даже продавал ведрами этот никому не нужный тутовник морякам, которые причаливали в нашу бухту, и называл его муравьиным виноградом, – редкой и экзотической ягодой. Они верили, и с радостью покупали, а вот от привычных ананасов отказывались. Заработанные деньги я тратил на жвачки, конфеты и различные пластиковые игрушки, и потом об этом всегда жалел, ведь они быстро кончались, а тутовник я собирал целый день под палящим в спину солнцем,