Скоро, однако, случай помог мне.
Через несколько месяцев меня вызвали в Петербург, я подал докладную записку о желании «продолжать службу его императорскому величеству в Отдельном корпусе жандармов» и получил приглашение на предварительные испытания.
На испытание явилось около сорока офицеров всех родов оружия. Не без трепета входил я в комнаты штаба корпуса жандармов, помещавшегося в знаменитом доме «У Цепного моста» против церкви Святого Пантелеймона. Всё казалось там страшно таинственным и важным. Единственно доступный и любезный человек – это швейцар. Все остальное заморожено холодом. Видимо, то же испытывали и другие офицеры.
В ожидании экзаменаторов мы перешептывались о них. Оказалось, что экзаменационная комиссия состояла из старших адъютантов штаба корпуса при участии представителя Департамента полиции, тайного советника Янкулио. Этот худощавый старик, напоминавший наружностью Победоносцева[15], внушал нам особый страх, но почему, мы сами не знали.
В первый день держали устный экзамен. Меня спросили, читал ли я фельетон «Нового времени»[16] о брошюре Льва Тихомирова[17] «Конституционалисты в эпоху 1881 года» и что я могу сказать по этому поводу. Вещь была мне известна, и мой ответ удовлетворил комиссию. Предложив затем мне перечислить реформы Александра II[18] и предложив еще несколько вопросов по истории и администрации и выслушав ответы, председатель комиссии объявил, что устный экзамен мною выдержан и что мне надлежит явиться на следующий день держать письменный…
На письменном экзамене мне попалась тема «Влияние реформы всесословной воинской повинности на развитие грамотности в народе…».
Экзамены я выдержал. Меня внесли в кандидатский список, и я должен был ждать вызова для слушания лекций…
Выдержав испытание, я вернулся в Вильну и стал ждать вызова, а в это время виленская жандармерия собирала обо мне наиподробнейшие сведения. Политическая благонадежность и денежное состояние подверглись наибольшей проверке. Первое объяснять не приходится, второе же преследовало цель, чтобы в корпус не проникали офицеры, запутавшиеся денежно, зависящие от кого-либо в материальном отношении. Жандарм должен был быть независим.
Вызов меня на курсы затянулся. Прошло почти два года.
Летом 1899 года я совершенно неожиданно получил вызов на жандармские курсы.
V
В конце января 1826 года генерал-адъютант граф Бенкендорф[19] подал императору Николаю I записку, в которой излагал следующее:
«События 14 декабря[20] и ужасные заговоры, которые в течение более десяти лет подготовляли этот взрыв, достаточно доказывают как ничтожность имперской полиции, так и неизбежную необходимость организации таковой согласно искусно скомбинированному