– Да, поскольку теперь не зима, речка эта проходима, конечно… Но там есть болота… Наконец, если проходимы и болота, то князь, должно быть, придумал какой-нибудь тактический прием, чтобы их разбить…
Наконец, были сведения, что неприятель усиленно окапывается – значит, он сам боится нашего нападения.
– Когда я проезжал мимо нашей позиции пять дней назад, я нигде не заметил у нас окопов, ваше превосходительство, – припомнил Стеценко то, что его тогда поразило. – Значит, у них уже роют окопы, а у нас нет.
– Как не было окопов? – даже повернулся к нему в седле Корнилов. – Вы просто промчались тогда мимо в карьер и не заметили их!
– Именно там я не мчался, ваше превосходительство, – там я дал отдых лошадям и ехал шагом… Но, конечно, за пять дней все там сделали неузнаваемым, – добавил Стеценко, заметив, что лицо адмирала из благодушного, каким оно было раньше, становится слишком начальственным.
– Разумеется, при такой массе рабочей силы там уже теперь повернули плато! – отходчиво сказал Корнилов. – Что же там еще им делать, как не рыть окопы?
То и дело попадались по дороге казачьи пикеты, на которых еще издали встречали адмирала раскатистой командой: «Смирна-а!» – но из деревень поспешно выезжали татары, угоняя и скот. Это было особенно заметно в долине Качи, близкой к позициям русских войск. Подводы тянулись цепочкой, обозами на восток, к Бахчисараю.
Меншиков встретил Корнилова в своем шатре, где только что собирался обедать со всеми своими адъютантами. Шатер этот был основательной величины вместилище, разделенное он был большим персидским ковром на две части: столовую и княжескую спальню.
Из столовой в сторону неприятеля был направлен телескоп такой же величины и силы, как и стоящий на библиотеке морского собрания. Около телескопа Корнилов и застал князя.
Конечно, приезд Корнилова был не вполне самочинным: он просил разрешения на это Меншикова накануне депешей и получил ответ: «Если обстоятельства позволят вам отлучиться на день из Севастополя, приезжайте». Князь мог бы добавить к этому: «Буду рад вас видеть», – но даже из вежливости не добавил. В таком ответе можно было прочитать желание князя, чтобы обстоятельства оказались сильнее и не позволили любопытному адмиралу появиться в лагере перед боем. Но Корнилов пренебрег всякими догадками и на этот счет: пересилило любопытство.
Однако не одно только любопытство двигало Корниловым, хотя и более чем законное любопытство: было одно очень важное дело, о котором хотелось поподробнее поговорить с князем.
Желая усилить свою армию, Меншиков требовал безотлагательно прислать ему команды лучших стрелков флота. Между тем батальон матросов был уже откомандирован на пополнение войск князя. Корнилов думал, что такая мера, как отзыв из флота лучших людей, сделает флот совершенно небоеспособным; адмирал думал все-таки больше о флоте, о деле всей своей жизни, но другой адмирал, старший его в чине, его начальник,