И Раглан тотчас же – это было около полудня, – послал приказ графу Лукану, который командовал всей вообще конницей англичан.
Приказ этот был короток, ясен и прост: бросить вслед отступающим русским всю кавалерию, разбить их, занять их позицию и отнять увозимые ими английские пушки. Старый Каткарт получил тоже приказ закрепить успех конных полков.
Раглан считал стыдом для себя и для целой Англии обращаться за помощью к французам: победа над русскими должна была завершиться силами одних только английских полков.
Лукан тоже видел отход русских батальонов с четвертого редута; но вот отошли они и стали, и никаких следов отступления нигде в русских войсках. Куда же было пускать конницу в атаку?
Лукан медлил, время шло, Раглан наблюдал с Сапун-горы бездействие своей кавалерии и бесновался.
От генерал-квартирмейстера Эри послан был к Лукану один из адъютантов, капитан Нолан, с запиской: «Лорд Раглан желает, чтобы кавалерия, двинувшись быстро, преследовала неприятелям старалась во что бы то ни стало воспрепятствовать ему увезти наши орудия. Конная артиллерия может вам содействовать. Французская кавалерия – на вашем левом фланге. Немедленно».
Лукан прочитал приказ, огляделся кругом, всмотрелся в расположение русских и ничего все-таки не понял.
Французскую кавалерию слева от себя он видел, конную артиллерию справа от себя тоже видел, но не видел отступления русских и не знал, куда направить атаку.
И он сказал Нолану:
– Я не могу исполнить того, чего нельзя исполнить. Приказ для меня совершенно неясен.
– Как неясен? – удивился Нолан. – Нужно атаковать нашей кавалерией русских.
– Нельзя преследовать того, кто не отступает, – вы меня поняли? – сердился Лукан. – Я не вижу, чтобы русские увозили наши пушки… Куда же должен пустить я свою кавалерию?
– Туда, милорд! – Нолан решительно указал рукой на редуты. – Там наши враги, там наши пушки, которые должны быть отбиты вами.
Из двух бригад, которые были под командой графа Лукана, свежей была только легкая бригада Кардигана.
Кавалерия Англии тех времен была предметом совершенно исключительных забот, внимания и надежд правительства, общества и печати.
При майоратной системе, когда только первенцы наследовали своим отцам в обладании имениями, все прочие помещичьи сынки, покупая офицерские чины, охотнее всего поступали и принимались именно в кавалерию, где для них изобреталось столько должностей, что число офицеров в полках едва не равнялось