Я стала меняться, вливаться в реальность и принимать выпавшие на мою долю условия. Мне нужно было выпустить коготки, чтобы выцарапать себе место среди этих ребят. Стать одной из них, чтобы перестать быть изгоем, на которого без зазрения совести каждый норовит плюнуть или обидеть.
Было сложно, тяжело и больно. Морально, а порой и физически. Домашней воспитанной в любви и ласке (за исключением последнего года) девочке, которой я себя считала, пришлось давать отпор и завоевывать уважение по сути хулиганов, сорванцов и маленьких змеюк.
С поддержкой Демьяна я быстро научилась ставить других на место, не бояться, ругаться плохими словами и решительно, без промедления, бить прямо в нос.
Если бы был жив мой папа, он не поверил своим глазам, увидев дочь спустя несколько месяцев жизни в приюте. Драная, порой откровенно грязная одежда, взгляд исподлобья на каждого, кто не входит в круг так называемых «близких».
В какой-то момент я поняла, что теряю себя. Становлюсь дикаркой, для которой ничего не значат слезы обидчиков, которой плевать достанется ли еда младшим в приюте – главное взять себе столько, чтобы хватило. Я могла с легкостью оговорить любого ради своей выгоды.
И когда я это поняла, мне стало страшно. Ведь, по сути, мне было все равно. Ну стала и стала. Зато больше никто не будет лезть ко мне, никто не ударит больно исподтишка.
К тому моменту я уже имела определенную репутацию и большинство ребят, даже старшие, предпочитали обходить меня стороной. Даже воспитательница и местный персонал закатывали глаза при упоминании моего имени. Они до сих пор еще помнили, как всем обитателям приюта пришлось отмывать столовую после «маленькой» забастовки воспитанников. Стихийно организованной с моей подачи.
А что? Мы целую неделю питались одними лишь склизкими макаронами. Без всего. Только макароны и несладкий едва заваренный чай. В то время, как Жигули Жанны Алексеевны каждый вечер нагружались до отказа разными разносолами, которые привозили для детдома. Там была и сгущенка, и конфеты, сосиски с мясом, и даже виноград!
– Да она всегда самые вкусности увозит к себе домой, – объяснил Демьян, – Вовка говорил, что видел, как ночью наш сторож помогал ей складывать в машину пожертвованные игрушки. Там были прикольные зайцы, тетрисы и прочая лабуда. А через пару дней эти же игрушки уже продавались на рынке в лавке Ахмета. Тут так часто бывает. Что хорошее – персонал всегда себе захапает, а нам – шиш без масла.
Говоря это, Демьян засовывал в мои карманы настоящие шоколадные конфеты. Немного смущаясь, он пояснял:
– У меня было немного денег. Решил вот тебе купить. Ты же любишь сладкое, а я такое не ем.
Все чаще я стала проводить время вместе с ним. Даже пожаловалась мальчику, что стала слишком злой и боюсь этого. Ведь раньше я не была такой противной. Но здесь нельзя было расслабляться и давать себе слабину. Сожрут и не подавятся.
Демьян