Ещё раз взглянув на остальную шайку – полуглорка-болотника, двух тролланов, серых как их родные скалы, харийца, покрытого чешуей, гномеллу и косматого ворка – оставалось только головой качать. Этих-то что погнало из родных обиталищ?! И где они всё это ржавьё, по недоразумению считающееся оружием, набрали? Держали его, как придется, не умело, но с решимостью применить при удобном случае. Убедительно получалось только у гномеллы, вцепившейся обеими руками в суковатую дубину чуть не себя размером. Ниже всех в банде, коренастая как все гномы, она производила неизгладимое впечатление светлой, будто пшеничный колос, бородой, заплетенной во множество косичек. Те торчали во все стороны, радуя глаз бантиком на каждой. Облачена разбойница была в ворох тряпья, коконом намотанного вкруг тела. Вместо пояса она, как и атаман, использовала вожжи.
Мне стало тревожно за снаряжение своего скакуна. Они тут что, конным фетишизмом страдают?! Найтмар выразил наше с ним общее состояние, сардонически заржав. Получилось у него это столь внушительно, что разбойники даже подались в стороны. Впрочем, возможно их отпугнул вид крупных, отменно белых лошадиных зубов. А может, Буцефал и глазные клыки показал – тоже зрелище не для слабонервных. По крайней мере, ворк, похожий на здоровенного барсука, вставшего на задние лапы, икнул и громко пустил ветры. А потом начал нервно подтягивать короткие штаны и остервенело чесаться.
Атаман свирепо посмотрел на него и угрожающе наставил на меня меч, процедив сквозь редкие зубы:
– Ты коника-то, мил-сдарь Шлындра, угомони. И давай, плати пошлинку-то, за проезд, упыря тебе в подвал!
Мне стало весело. Даже боль в боку отошла на задний план. На счастье разбойников, кстати. Чуть сдвинувшись в седле, чтобы не выпускать ни одного из шайки из поля зрения и продолжая медленно перебирать чётки, интересуюсь самым невинным тоном:
– И давно ли подорожный налог введен, и сколько стоит бумага, на каковой поставят отметки и печати о том, что я уплачу его?
Предводитель банды немного растерялся, не понимая, издеваюсь я или искренне интересуюсь. Быстро оглянувшись на свою шайку, он крепче перехватил меч и, ухмыльнувшись ещё шире, рявкнул:
– Не умничай, Tanuo, и гони монету, грызи тебя упырь!
Ага, не хочется терять лицо перед своими. Того