– Не смей оскорблять нас!!! – взвыл Эрих и исчез в стене.
– Но это же совершенно не подходит для человека! Неужели я не могу…
– Да можешь, можешь, все можешь! – рявкнул Эрих, высунув руку, чтобы забрать ключ от кухонной двери. – Это и не должно подходить для человека! Это произведение, понимаешь, произведение! Это памятник! А вы здесь все портите… Ох, горе мне, горе мне… Ох…
Еще миг, и стоны затихли.
Андрие огляделся, нашел большой котелок, не нашел воды, плюнул и побежал к реке. Колодец был забит наглухо.
В лесу пока еще оставались поздние грибы, орехи, белокорень… Надо было собрать припасов, пока можно сохранить хоть что-то. Заморозки по утрам заставляли его просыпаться пораньше, а днем, пока солнце светило, можно было спать. Зато ночью была самая пора. В старинных шандалах горели не свечи, а лучины, вставленные в потеки окаменевшего стеарина – пока он не нашел в комнате слуг светец: настоящие свечи Эрих берег в кладовых от мышей и людей.
В бочке теперь была вода, и никто в нее не бросал дохлятины. Видимо, призракам, так озабоченным сохранением покинутого дома, эстетическое чувство мешало шкодить бедному владельцу, живущему впроголодь.
Охотиться Андрие не умел.
Иногда, отскабливая очередной подсвечник, он рассказывал в пустоту истории из своей жизни, чтобы не свихнуться.
– Я сначала отучился дома, у самых лучших учителей, как говорила моя матушка. Вырос, поступил на философский факультет. Но потом, не окончив университета, решил бродяжничать. Я был неустроен, душа у меня не лежала к учебе, а безденежье доконало. Я ушел из университета. Но через два года все же вернулся и закончил.
– Вы нищенствовали, господин владелец? – иногда отзывалась разными голосами пустота. Подначивают.
– Нет. Я просто был очень беден. Я жил в разных городах и делал разные дела. В том числе – писал небольшие книжки. Как сказал один мудрец – для увеселения философией.
– Утешения – поправляла пустота.
– Я был грустный юноша и хотел увеселений. У меня получалось. В старину мне бы не доверили командовать полком, я знаю… Сейчас я с грехом пополам закончил учиться, но никому не нужен бедный человек из хорошей семьи. Я бы пошел учить чужих детей, но тут мне пришло письмо.
– Мы не будем вас жалеть – скрипела пустота.
– А мне и не надо. Мне надо сказать, что я отсюда никуда не уйду.
Пустота замолкала, но потом он опять чувствовал на себе чужое внимание: надо было говорить.
Говорят, если не рассказывать – съедят. Но он в это не верил.
– …А еще было вот такое: нашел себе девушку, а она желала себе развлечений больше, чем я, и случилась большая драка… – Описание большой драки пустота слушала с удовольствием.
Или:
– …Я еду на телеге, вокруг поля да поля, горох да горох, и вдруг этот мужик говорит – остановимся здесь! И ножик вынимает, а глаза у него бешеные…
– И как