Косоруков родился в столичном Павлограде на другом конце огромной империи, вырос среди тамошних туманов и болот и, честно говоря, никогда их не любил, считая климат родного города отвратительным и тяжёлым. Но жизнь, как часто водится, показала всю глубину его заблуждений, когда молодого выпускника военно-морского училища отправили для прохождения службы через всю страну на Восточный флот, в город-порт Дальний вблизи губернского Рождественска. Вот там-то он и понял, что недооценивал спокойствия и уюта родного Павлограда.
Шесть лет службы на гиганте-броненосце «Князь Светлицкий», три из которых – военные, Дмитрий безуспешно пытался привыкнуть к ледяным штормам, к палящему зною и безжалостному холоду, влажному и оттого ещё более лютому, чем обычно. Форменные рукавицы зимой примерзали к леерам и обшивке, а сквозь них, кажется, примерзали и руки. Летом касаться железа было ещё опаснее – раскалённое на солнце, оно обжигало. Хуже было только в зимние сражения, когда жар с холодом встречались и вместо того, чтобы усмирить друг друга, терзали людей сообща.
Как выживали в таких условиях неодарённые рядовые матросы и младший командный состав – Косоруков не понимал. Даже с силой в крови это было сложно, а уж без неё…
Можно было бы посчитать насмешкой судьбы и случаем испытать это на себе, когда полтора года назад, за полгода до окончания войны, тогда ещё мичман Косоруков выгорел в бою при Белом мысе и перестал быть волшебником. Но тот же самый бой стал последним и для «Князя Светлицкого» вместе со всей его оснасткой и экипажем. По всем приметам и Дмитрий должен был погибнуть в густой от холода, тёмной как свинец воде, ставшей для них братской могилой, но кто-то где-то решил иначе, и его спасли. Сам он не помнил, кто и как, но очнулся в госпитале в положении военнопленного.
Три месяца плена он не мог бы назвать счастливым периодом своей жизни, но и зла на противника не держал, даже в какой-то мере был благодарен: спасли, выходили, да и после госпиталя обращались сносно. Кормили паршиво, так что восстанавливался после контузии и выгорания он долго и трудно, но – кормили, и не вовсе уж отбросами. Работать на шахте заставляли, но не до смерти и изнеможения, а ему отдельно повезло: когда стало ясно, что он неплохо ладит с механизмами и понимает в паровых котлах, для Косорукова нашлась работа почище, по специальности.
Потом был обмен, госпиталь уже свой, допросы военной полиции…
Окончание войны год назад Дмитрий встретил счастливо комиссованным по ранению лейтенантом с грошовой пенсией, нервно звенящей пустотой там, где когда-то плескалась сила и множеством открытых дорог. Проще говоря, мог катиться на все четыре стороны, а что он там собирался делать – никого не волновало. В родном Павлограде его никто не ждал – родители умерли, братьев-сестёр