– Я лишь хотела провести с тобой время, отец!
– Ты выказала своенравие, чего я не терплю. Утопите ее!
Асалуг с головой погрузили в бочку и держали ее, пока она захлебывалась. Прошла минута, две, несчетное количество времени, но она оставалась живой.
Асалуг, с одежды которой капала вода, привязали к столбу, обложив его хворостом и подожгли. Она кричала, пока пламя объедало ее платье, но не трогало ее саму. Она оставалась живой.
Асалуг бросили в вырытую яму и в четыре руки забросали землей. Прошел час или два, как она выкопала сама себя и, жадно глотая воздух, вылезла из ямы, перемазанная черной землей. Она все еще была живой.
Асалуг подвели на край обрыва и, не церемонясь, сбросили вниз. Внизу стояла целая гвардия, назначенная убедиться, что высота сделает свое дело и убьет женщину. Она осталась живой.
Монархом было принято решение заточить ее в подземелье, где она проведет свою проклятую вечность, пока сама не решит убить себя.
– Не будет тебе покоя, отец, – невозмутимо говорила Асалуг, когда монарх, старея день ото дня, приходил к ее темнице. – Издохнешь в муках, в тех, что причинил мне. Ни одного наследника у тебя не останется, весь род твой остановится на мне. И даже после смерти не обретешь ты покоя и каждый, что решит повторить твой путь, будет страдать на этой земле, покуда не будет принята простая истина, что знания – не тьма, а свет. И если бы ты знал, как должно обращаться с собственной дочерью, то мир засиял бы для тебя.
Монарх, изрядно сдавший, не находил слов для ответа. Он боялся собственной дочери, но не мог найти на нее управы. Долго себе он в этом не признавался, считая, что не проклятье, а дар прислала к нему некогда любимая им женщина, породившая от него дитя. Но дар оказался необъятным, все же устрашился монарх своенравия дочери, узрел в ней то зерно, что некогда видел в ее матери. Попытался извести родную дочь, но потерпел поражение – она знала в разы больше него, и знание это не дало утонуть в воде, сгореть в костре, задохнуться в земле и разбиться, упав с высоты.
На разных языках имя ее имело разные значения. От «прекрасной» до «дырявый сапог». У разных народов внешность ее воспринималась по-разному, от первой красавицы до жуткой уродины. Но все одинаково к ее имени прибавляли презрительное «ваха», что во всех языках означало «ведьма».
Кто такие ведьмы, откуда они взялись – доподлинно неизвестно. Принято брать за основу одну из первых наиболее убедительных историй, описанных выше.
***
Торговец просит за книгу слишком много, и никак не соглашается на мое ответное предложение. Я предлагаю ему обменять его книгу на три таких же гримуара первой ведьмы, – один другого краше – что уже есть у меня, но он отчего-то недовольно фыркает и гонит меня куда подальше.
Понуро иду дальше. Застреваю среди ярких павильонов в цепких пальцах торговцев. Ничего с собой не могу поделать, наваждение диковинных вещей так и манит, заставляя рассматривать все вокруг и крепко держать руки в карманах –