Но спустя минут десять, снова во время записи уравнений химических реакций, Настасья зашептала чуть громче первого раза:
– Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас…
– Шмакова! – терпение учителя лопнуло окончательно, – Ты во мне разбудила фарисея. Изволь свои проповеди читать директору школы!
– Да с удовольствием! – ответила в присущей манере горделивой девушки Настасья и с вещами покинула кабинет химии.
Но идти особо было некуда. Настасья зашла в дамскую комнату, потому что от такого неожиданного цитирования религиозных текстов хочется разрыдаться что есть мочи. Церковных цитат она набралась от Павла Ромашкова. Она не испытывала к покойному уже никаких чувств, ни любви, ни ненависти, но считала, что он заслуживает нечто большее в любовном плане, чем перспективу самых теплых и страстных отношений с ней самой. В прощальном письме она просила, чтобы он из-за неё ничего плохого с собой не делал.
Умывшись, Настасья уже собралась выходить, но тяжелые женские шаги заставили её скрыться прочь в ближайшей кабинке. Мгновение спустя в дамскую комнату три девушки, судя по оживленной беседе. Настасья узнала голоса: Катерина Калюткина, Стелла Збарская и Карина Карминова, выпускницы хоровой школы, по совместительству молодые подруги покойного Павла. Разговор шел, впрочем, не только о птичках.
– Заноябрило тебе, понимаешь, ноябрём, – с нотками страха крикнула Калюткина.
– Да ладно тебе, – старалась успокоить ее Карминова. – Мало ли тебе совпадений бывают на белом свете…
– Как будто ты сама не знаешь, что похорон Ромашкова не проводилось, а, значит, и нет никаких фактов, доказывающих его гибель.
– А твоя абсурдная теория заговора, что Ромашков жив и здравствует, тоже не имеет фактов.
– Вы обе сошли с ума, подруги, – вмешалась Стелла. – Кому выгодно укрывать у себя живого Павла?
– Шмаковой Настасье, – тут же ответила Карминова.
– Резонно, – добавила Калюткина.
Настасья чуть не вывалилась из кабинки, но сохранила равновесие и, чтобы не упасть, седа на закрытую крышку унитаза. Эти сплетницы могли подарить первому встречному море различной информации обо всех и вся. Этакие флэш-карты в эротических платьях и юбках, на которые падок был покойный Павел. Ложные слухи о якобы «плохих» наклонностях Ромашкова распускали именно они, за что в свое время получили сильного нагоняя от сотрудников Конторы государственной безопасности.
– Исключено, – Карминова понизила голос, – они вроде плохо расстались. Да и про Павла говорили всякое разное. Даже про его сифилис говорили.
– А у неё тогда тоже? – ещё тише спросила Стелла.
– Ты ненормальная, – грозно выдала Калюткина. – Павел для педофила слишком хорошо выглядит… выглядел. Он скорее на гомика похож. Весь такой опрятный, ухоженный, даже прилизанный в некоторых местах. И слухи про дурные заболевания