В моей работе переосмысливается развал СССР как неизбежность. Конечно, в истории нет сослагательного наклонения, но в ней всегда есть выбор. Среди вопросов, которые ставятся в книге, следующие: какие варианты политики имелись у Кремля, и почему Горбачев действовал именно так, как он действовал? Могли ли разумное применение им силы и стимулов, решительные действия и немного везения вызвать другой исход событий? Как и когда политические решения, случайности, общественные движения, какие-то стечения обстоятельств привели к тому, что дестабилизация страны и государства прошла точку невозврата? Когда я начал обсуждать эти вопросы публично, скептики возразили: зачем это? Советский Союз был обречен, его история ужасна, нужно лишь праздновать, что он закончил свои дни малой кровью. Эти возражения напомнили, что один исследователь написал об СССР сразу после его распада: «Мы склонны наделять свершившееся ореолом неизбежности. Довод о том, что случившееся могло бы и не произойти, обычно отвергается как надуманное, как оправдание проигравшей стороны»[15]. В своей книге я не упражняюсь в рассуждениях, как можно было сохранить «советскую империю зла» и партийно-авторитарный режим, что бы ни говорили мои будущие критики. Мне хотелось быть интеллектуально честным в отношении предмета исследования. Гибель СССР, как и всякое громадное историческое событие, не была чередой заранее предрешенных событий, она изобиловала случайностями и, разумеется, одними из главных факторов человеческого поведения – ошибками, глупостью, страхами и жаждой власти.
Непредсказуемость и неопределенность присущи всей мировой истории. Что бы ни писали марксисты или либеральные социологи, общественные движения и идеологические течения не определяются рациональным выбором, а скорее являются продуктами страстей и представлений, почти всегда ложных. Политическая воля немногих, а иногда и одного человека, толкает историю в неожиданных направлениях. Наконец, происходят никем не ожидаемые катастрофы с огромными последствиями. Последняя мысль особенно часто посещала меня во время пандемии, когда я заканчивал книгу.
Американский дипломат Джордж Кеннан, автор доктрины сдерживания, в 1946 году говорил своим студентам в Национальном военном колледже в Вашингтоне, что советскую угрозу Западу можно устранить с помощью «постепенного смягчения советской политики под влиянием твердого и спокойного сопротивления ей извне». Впрочем, оговорился он, такое смягчение никогда не было бы полным и потребовало бы много времени. Другим, более радикальным вариантом, по мнению Кеннана, мог стать