«Так дальше продолжаться не может, – подумала она. – У меня есть все, кроме секса. Чтобы полюбить, нужно найти мужа, привлекательного молодого мужчину, отлично воспитанного, с массой замечательных качеств, который будет в моем распоряжении каждый день, и если я захочу заняться любовью, то сделаю это не прячась. Вот единственное решение».
Она вышла из ванной и остановилась перед большим зеркалом, чтобы посмотреть на себя. Сейчас ей сорок четыре года, но время почти не затронуло ее своим неуловимым прессом благодаря ловкости косметологов и строгому режиму жизни. В зеркале она увидела женщину с острыми торчащими грудями, стройным телом, плоским животом, округлыми бедрами, светлыми волосами, большими голубыми глазами и яркими губами. Она выглядела лет на десять моложе своего возраста.
«Но для чего все это? – с горечью подумала она, вытираясь. – Быть такой привлекательной и не иметь мужчину, который оценил бы все это по достоинству?»
Вернувшись в комнату, она обнаружила, что горничная распаковала чемоданы. Она согласилась (какая скука!) поужинать с Ломаном и Винборном в ресторане отеля. Хельга надела черное платье из джерси, накинула на шею шарф и лифтом спустилась на первый этаж, где ее ожидали компаньоны.
Оба бросились ей навстречу. Втроем вошли в ресторан. Было половина десятого, и Винборн предложил выпить по коктейлю. Хельга почувствовала тяжелый взгляд толстого мужчины с покрытым оспинами лицом. Этот вульгарный тип смотрел на нее настойчивее, чем остальные. Ну явный американец!
Паттерсон рассматривал ее, когда они садились за соседний стол, и удовлетворенно кивнул головой. Арчер прав. Эта куколка действительно нуждается в индивидуальном подходе. Продолжая жевать бифштекс, он наблюдал за Хельгой. Та болтала со своими спутниками, а Паттерсон думал, что Гренвилль – идеальный кандидат для приручения этой красивой женщины. Закончив еду, он смаковал двойное виски со льдом, дожидаясь, когда Хельга и оба мужчины выйдут из ресторана. Было 22.15. Он направился в холл и увидел, как Винборн и Ломан проводили Хельгу к лифту.
Поднимаясь к себе в номер, она уныло думала:
«Все то же! Две таблетки снотворного! Смогу ли я когда-нибудь делать так, как хочу?»
В номере она подошла к окну и раздвинула тяжелые занавеси. Потом посмотрела на улицу. У ее ног расстилался Париж, волнующий Париж, оживленный и веселый Париж, залитый огнями