Не ограничиваясь поиском первых носителей новых инфекций, мы должны также оглядываться назад, выясняя, что положило начало эпидемиям прошлого. Наш интерес к историям о повальных хворях не угасает, ведь некоторые из этих древних заболеваний по-прежнему с нами – как, скажем, ставшая именем нарицательным чума (та самая, бубонная). Романтизированной чахоткой, которая, всего вернее, эволюционировала вместе с нами миллионы лет назад, болели такие знаменитости, как Тина Тёрнер, Кэт Стивенс и Ринго Старр, а сегодня туберкулезом инфицирована четвертая часть населения земного шара.
Однако, несмотря на то, что все эти истории могут показаться читателю чрезвычайно убедительными, особенно когда все кусочки головоломки, казалось бы, без труда складываются в единую картину, на самом деле так бывает отнюдь не всегда. К тому же эти рассказы кажутся нам такими интересными в том числе и потому, что очень далеки от нас. Человеку, оказавшемуся в эпицентре настоящей пандемии, совсем не весело. Но если мы и можем извлечь какой-то урок из текущей глобальной эпидемии, то он будет таким: в любом рассказе, будь его контекст научным или историческим, есть пробелы, трещины, изъяны. И если мы не хотим лгать самим себе, то должны признать, что сами являемся одним из тех изменчивых факторов, которые влияют на течение пандемии. К примеру, важно ли, что свинину, которую мы едим, производят огромные комбинаты, где используются антибиотики? А как насчет наших частых поездок за рубеж, или решения не вакцинироваться, или привычки принимать антибиотики, чтобы вылечить насморк, который наверняка пройдет и без этого?
Ангел смерти стучится в дверь во время эпидемии Антониновой чумы в Риме (165–180 гг. н. э.).
Какой бы шокирующей или захватывающей ни была история эпидемий, одно она доказывает совершенно точно: решения, которые принимает наш биологический вид, непосредственно предопределяют, какие заболевания будут атаковать нас, каким образом и насколько часто. Нам воздается за наше отношение друг к другу и к окружающей среде – причиной может оказаться