Он лежал на полу. В ушах стоял гул, словно у него над головой низко пролетел самолёт. Внутренности ходили ходуном. Он раскрыл глаза и увидел удивительную картину – человек с белыми волосами таял. Сначала Анкудинов поблек, словно старая фотография, через секунду сквозь него уже можно было разобрать пошлую зелёную расцветку подъездной стены, а ещё миг спустя от работодателя Дениса осталась только рябь в воздухе.
Боль в голове утихла. Денис расслабил мышцы лица, застывшие, словно маска, и несколько раз моргнул. Ничто не напоминало о боли в висках и о присутствии Константина Андреевича. Денис медленно встал. Покачал головой из стороны в сторону. Не больно.
Сверху донёсся звук отпираемой двери – наверняка, крик переполошил соседей. Объясняться с ними Денис не собирался – времени у него осталось в обрез. Он стал запирать дверь на ключ, когда внезапно вернулась боль. А с нею в голове возник отчётливый безжизненный голос: «Возьми письмо».
– Блин! – вырвалось у Дениса. Он же забыл дома конверт. На следующий день после посещения квартиры двадцать четыре он доставал письма, чтобы изучить их, а вот положить обратно в рюкзак не удосужился.
Боль моментально отступила.
Денис повернул ключ в обратную сторону и зашёл в квартиру. Пачка белых конвертов лежала на тумбочке. Он схватил письма и засунул их в рюкзак. Затем машинально повернулся к грязному зеркалу, висевшему на дверке старого коричневого шкафа. Так он делал всегда, когда возвращался домой, забыв что-нибудь.
То, что он увидел, ему не понравилось. Испуганные красные глаза, небритые щёки, торчащие во все стороны волосы – он походил на постоянного завсегдатая психиатрической лечебницы.
Денис провёл рукой по волосам в попытке придать им более приемлемый вид, а затем вышел из квартиры и спустился вниз.
Осознание пришло на улице. Его затрясло крупной дрожью, словно через него пустили небольшой заряд тока, выкручивающий мышцы, но не причиняющий боль.
Происходило что-то совершенно неправильное. Он пытался трезво проанализировать то, что сейчас случилось, но мысли вновь и вновь возвращались к лицу этого человека, к его проницательным древним глазам.
Денис сел на скамейке возле подъезда. Двигаться дальше он не мог, ноги отказывались его держать.
«Этого не может быть. Такой хрени просто-напросто не существует. Не бывает».
Дениса знобило, словно на улице вместо тёплого, почти летнего, утра установился промозглый ноябрьский день.
Если это было всего лишь видение, то уж слишком реалистичное. Особенно боль. Её Денис помнил совершенно отчётливо, несмотря на то, что сейчас о ней ничто не напоминало.
«Это всё проклятые фильмы, – пришла спасительная мысль. – Точно! Нельзя столько смотреть ужасов. Так и сбрендить недолго».
Но он тут же вспомнил события трёхдневной давности: появляющиеся в пыли следы, странный дом с нелогичным расположением квартир, видео-компромат, снятый невидимым оператором,