– Ты не подчинился сенату, – ровным тоном замечает он. – Мы не давали тебе разрешения запускать Железный дождь. Мы выступали за осторожность и…
– Я победил, разве не так?
– Мы больше не Сыны Ареса, как бы нам с тобой этого ни хотелось. Виргиния с ее патрициями ограничились тем, что позволили тебе игнорировать сенат, но люди так или иначе начинают понимать, насколько силен их голос. – Он подходит ближе ко мне. – Тем не менее они уважают тебя.
– Не все.
– Брось. Существуют чуть ли не целые секты, возносящие тебе молитвы. О ком еще можно такое сказать?
– О Рагнаре. – Я колеблюсь. – И о Лисандре из дома Луны.
– Род Силениуса закончился на Октавии. Ты свалял дурака, отпустив мальчишку, но если бы он был жив, мы бы об этом знали. Его поглотила война, как и прочих. Остался только ты. Люди любят тебя, Дэрроу. Тебе не следует злоупотреблять этой любовью. Любые твои действия становятся примером. Так что если ты не подчиняешься закону, почему ему должны следовать наши императоры, наши губернаторы? Почему вообще кто-то должен ему следовать? Как нам править, если ты просто идешь и делаешь что хочешь, словно какой-то проклятый… – Он осекается.
– Золотой.
– Ты понимаешь, что я имею в виду. Сенат был избран. Ты – нет.
– Я делаю то, что необходимо. Как всегда поступали мы с тобой. Но остальные сенаторы делают лишь то, что им нужно для переизбрания. Почему я должен к ним прислушиваться? – Я улыбаюсь Танцору. – Может, ты хочешь, чтобы я принес извинения? Это даст мне возможность усилить армию?
– Как бы не оказалось слишком поздно для извинений.
Я приподнимаю бровь. Хотел бы я сказать, что холодность Танцора мне непривычна, однако наша дружба угасла не вчера. А именно в тот момент, когда он узнал, какой ценой я купил мир с Ромулом. Я отдал Ромулу Сынов Ареса. Я бросил людей Танцора умирать на окраине. Терзавшая меня вина определила наши отношения на годы, заставила меня отчаянно жаждать его одобрения. Казалось, если мне удастся повергнуть Повелителя Праха, я смогу искупить ужас, на который я обрек этих несчастных. Но ничего исправить не удалось. И никогда не удастся. Танцор больше не будет любить меня так, как люблю его я, и это разбивает мне сердце.
– Мы уже начали угрожать друг другу, Танцор? Я думал, мы с тобой выше этого. Ведь мы начинали вместе.
– Да. Вместе. Я забочусь о тебе, как о родном. С тех самых пор, как ты пришел ко мне весь в грязи и был на полголовы ниже меня. Но даже ты должен следовать законам республики, которую помогал строить. Потому что там, где не соблюдают законы, появляется почва для тирании.
Я вздыхаю:
– Снова начитался чего-то.
– Да, черт побери! Золотые хранили нашу историю в тайне, чтобы делать вид, будто она принадлежит им. Каждый свободный человек должен читать, чтобы не быть слепым, чтобы его не водили за нос.
– Никто тебя не водит за нос.
Танцор фыркает, выражая несогласие:
– Будучи