Доминик ощутил, как в груди его крепнет раздражение. Все разногласия и раздоры с Мэлори, пережитые за те месяцы, которые он провел в доме Парментеров, разом прихлынули в его память, и загнанный в подвал рассудка гнев вырвался на свободу. Не изжитое еще потрясение не позволило ему овладеть собой.
– Быть может, если вы сумеете на несколько дней прервать вашу подготовку к Риму и утешить свою мать, заверить ее в своей верности, то мне не потребуется делать этого, – отпарировал он, – и я получу свободу, необходимую для того, чтобы вернуться к своим обычным обязанностям. Пока что вы отправились читать книжки, что, возможно, весьма познавательно, однако едва ли уместно в данной ситуации!
Мэлори покраснел:
– Не знаю, что вы там сумели сказать ей такого, что могло помочь ей – и одновременно почти не соответствовать истине. Юнити была безбожницей, не считавшей нужным воздержаться от проповеди своих аморальных и богохульных воззрений в нашем доме. Отец ошибся, пригласив ее к сотрудничеству. Ему следовало получше разузнать, что это за человек, прежде чем нанимать ее.
Он умолк. В конце холла торопливая служанка исчезла в боковой двери.
– Потратив немного времени и сил, порасспросив людей, – продолжил Парментер-младший, – он мог получить полное представление о ней. Каковы бы ни были ее ученые способности, их перевешивали ее радикальные нравственные и политические воззрения. Смотрите, что она сделала с Трифеной! Одного этого достаточно, чтобы ее осудить. – Губы его сжались в ниточку, а подбородок чуть задрался, открывая напрягшиеся на горле мышцы. – Я понимаю, что ваша Церковь придерживается крайне либеральных воззрений и позволяет людям, в той или иной степени, делать, что они хотят, однако теперь вы, быть может, видите безумие подобной манеры. Против собственной воли мы оказываемся под воздействием ложных идей. Мистер Дарвин причинил миру больше горя, чем вся бедность и любые мыслимые болезни.
– Потому что он пробудил сомнение? – с недоверием спросил Доминик. – Неужели он заставил усомниться и вас, Мэлори?
– Естественно, нет! – И впрямь, сомнения в глазах молодого человека не было: они светились уверенностью. – Но я принадлежу к вере, которая не юлит, не стрижет и не равняет свои убеждения согласно потребе сего дня. Отцу не так повезло. Он уже обратил на службу своей вере себя, свою жизнь, свое время и всю свою энергию. Он не может отказаться от нее, пожертвовать всем.
– Образчик