Утро следующего дня почти стерло плохие мысли. Я словно убедила себя во сне, что все глупости и пустое, думать забыла о Торнтоне и его закидонах. Сегодня предстояли тяжелый день и полное погружение в учебу. Я уже взяла половину заданий, чтобы нагнать программу, а вторую половину мне навалили с самого утра. Лекция тоже была сложная, хоть и интересная. Я едва успевала записывать, не сокращая, потому что важен был каждый нюанс.
Анж повела меня обедать в общую столовую. Она уверяла, что кормят тут вкусно и достаточно дешево. Для Британии, конечно. В принципе, я пока не ощущала себя нищей. Привычка переводить фунты в рубли пропала уже давно. Я просто перешла на английскую систему исчислений и стала планировать бюджет без конвертации и седых волос.
– Пойдем, сядем туда, – указала я Анж на пустое место.
Она недобро усмехнулась.
– А тебя как будто притягивает к Торнтону. Это его стол. Видишь табличку на стене? На ней написано, что столовая построена на средства лорда Торнтона. Там обедает только его потомок. Традиции, Кэти. Сядем сюда.
Она указала на стол, где уже обедали несколько студентов.
– Вы собирались сесть на место Торнтона? Серьезно? – спросил кудрявый парень, возле которого села Анж.
– Кэти не знала, что эта святыня не для простых смертных. Она новенькая.
Я вежливо улыбнулась на эту вроде бы необидную ремарку, но мне было неприятно. То ли от покровительственно всезнающего тона Анж, то ли от того, что столкнулась с классовым расслоением в самом идиотском его проявлении.
Место, которое нельзя занимать.
Торнтон, которого нельзя обливать и прерывать во время минета.
Что за чушь? Мы живем в двадцать первом веке. Да, социальное неравенство везде и всегда было, есть и будет, но я совсем не ожидала, что увижу его в Торнвуде в таком уродливо утрированном свете.
Анж снова познакомила меня со всеми. За столом, оказывается, сидели ребята из какого-то общества. Я не очень вникала в их разговор, погруженная в свои мысли пока не услышала:
– А вот и его темнейшество, лорд Бенингтон.
Я вздрогнула и усилием воли заставила себя не глазеть на вход в столовую.
– Рослин сегодня в Гуччи, смотрите. Это последняя коллекция, кажется.
– Других она не носит.
– Стоит как мое обучение за все четыре года.
Разумеется, это шептались девочки. Зависть и подавленная злость звучит одинаково на любом языке, в любой стране.
– Говорят, Торнтон с ней по расчету. После гулянок его отца и пожаров их состояние стремится к нулю.
Торнтон прошел мимо нас, но я снова без труда узнала его всклокоченный шухер волос и широкую спину. Только вместо тренча на нем сегодня был бомбер. Интересно, сдал плащ после кофе в химчистку или выбросил?
Рядом с ним шла блондинка. Высокая, стройная, с безукоризненной укладкой. Лицо я рассмотреть не успела, но уверена, оно тоже было идеально. С ними были еще трое парей, один с девушкой. Те же шевелюры и небрежная походка, микс одежды из дорогих и элитных марок и легкое пренебрежительное