Невезение. Сентиментальная повесть. Виталий Авраамович Бронштейн

я по профессии – искусствовед, имею труды в этой отрасли и, слава богу, в чем – чем, а в живописи немного разбираюсь. Так вот, поверьте моему слову: скорее рак свистнет, чем мазила Кривосуйко-Лещик передаст в своей стряпне хоть малейшее сходство с натурой. Он же бездарен, как засохший фикус! У него даже коза на себя похожа не будет… Так что можете быть уверены, даже не на сто, а на двести процентов, – в вашем случае сходство совершенно случайно! Да знаете ли вы, каким мастером нужно быть, чтобы добиваться полного совпадения изображения на полотне с оригиналом?! Поймите же, наконец, что мы живем не в семнадцатом веке, а в двадцатом, когда от таких мастеров лишь легенды остались. И чудные картины… Так вы говорите, – перешел он к другой теме, – что ваш Лещик в туалете спрятался? Не пострадал, значит?

      Сказал он это, и давай хохотать снова. А у меня после этого всю блажь по поводу Клавки – как рукой напрочь отшибло…

      Гл. 7

      Однажды, придя с работы домой, Василий Иванович застал бабу Нюру необычно оживленной.

      На кухонном столе в хрустальной вазе нежился букет роз.

      – Приведи побыстрее себя в порядок и переоденься – мы идем на день рождения! – безапелляционно заявила она.

      – К кому? – спросил Василий Иванович.

      – К соседке со второго этажа.

      Пока Василий Иванович брился, хозяйка из своей комнаты рассказывала ему об имениннице.

      – Девка она хорошая. Тихая, безотказная, надежная… Правда, в жизни ей не повезло. Получила хорошее образование, стала врачихой. Но муж таким гулякой оказался, что только с ее характером и терпеть его можно было. Пропадал, шатун, из дому на три – четыре дня, а то и на всю неделю, и ничего – в порядке вещей. А заявится домой, помятый да худющий, как мартовский кот, и на весь дом вопиет:

      – Ликуй, Женька! Я пришел!

      Так вот, где-то с год назад, не успела Евгения с его очередного прихода возликовать, останавливается у подъезда медицинский «Рафик» с красной полосой, выходят из него трое дюжих мужиков в белых халатах, видать, доктор и два санитара, и прямиком на второй этаж. Мне после Евгения страх как жаловалась, бедная девочка, сколько она от этого ирода натерпелась…

      Старуха расчувствовалась и послышались всхлипы, чередующиеся с трубным сморканием.

      – А что же медикам было нужно? Зачем они приехали? – желая вернуть начатый разговор в русло, поинтересовался Василий Иванович.

      – По делу приехали… – злорадно отвечала старая женщина. – Сначала их старший уточнил имя-отчество нашего гуляки, затем спросил Евгению, не ложились ли они уже спать?

      Девка, конечно, здорово растерялась: какое, мол, там еще спать, когда супруг разлюбезный после недельной отлучки за пять минут до вас появился!

      Тогда доктор с лица вроде обрадовался и говорит:

      – Очень за вас я доволен, коллега, а вот вашему мужу придется собираться и следовать с нами!

      Тот, конечно, ни в какую: – Что это значит? Произвол! Я буду жаловаться!

      А врач ему спокойненько:

      – Жалуйтесь