Со временем света в выложенных неровным камнем лабиринтах стало заметно больше. Часто по пути попадались находившиеся сверху узкие окна с грубыми металлическими решетками. Сквозь них проникало яркое сияние солнца, слышались человеческие голоса и громкий топот множества ног, гулким эхом разносившийся по подземелью. Демеле это не нравилось. Всю свою жизнь она провела в небольшом поселении, где каждый знал друг друга. И даже там она предпочитала общаться лишь с немногими из своих соседей. Те же сторонились ее еще больше. Теперь ее вовсе ожидало нечто неопределенное, а потому стоило ли доверять незнакомцам, с которыми сведет ее судьба, она не знала. Да и причины усомниться в людях у нее ныне точно имелись.
С другой стороны, иного выхода, кроме как выбраться на поверхность, у нее не было. Не могла же она поселиться здесь вместе с полчищем крыс? Кто знает, как изменятся их нравы, когда она вдруг легкомысленно решит отдохнуть или вовсе забудется сном?
Порой по дороге ей встречались высокие кривые лестницы, ведущие к люкам. Пройдя достаточное расстояние, чтобы не попасться на глаза стражам, и выбрав место, где голоса бредущих мимо жителей звучали чуть более приглушенно, Демела вскарабкалась по одной из них. С огромным трудом приподняв тяжелую крышку люка, она сдвинула ее в сторону и, помедлив, робко выглянула наружу.
Ее окружал полумрак оканчивавшегося тупиком переулка. Людей поблизости было действительно много. Гораздо больше, чем ей когда-либо доводилось видеть. Все они, сбиваясь в единый непрерывный поток, брели по широкой дороге, неустанно разговаривая или просто издавая какой-то шум. Будто хотя бы так надеялись обозначить свое существование в городе, где никому не было дела до других, а жизни многих были бессмысленны и почти ничего не стоили.
Покидать свое небольшое укрытие девочка совершенно не хотела. От бесчисленной толпы исходило неясное ощущение опасности, от которого по телу пробегал холодок. Пытаясь совладать со своими страхами, она наконец глубоко вздохнула. Воздух здесь оказался ненамного свежее, чем внизу, в канализации. Но это все же помогло ей прийти в себя. Сжав кулаки, она приблизилась к выходу из переулка и неспешно пошла направо. Что ей делать и кого искать, она больше не знала. Прежняя уверенность, ранее слепо ведшая ее вперед, теперь растаяла без следа, оставляя после себя лишь отчаяние и тяжесть одиночества.
Никакого понимания со стороны обитателей города она, само собой, не ощутила. Многие люди, встречавшиеся по пути, не замечали ее. В других пылало неприкрытое презрение, какое ей уже довелось увидеть в глазах стоявших у ворот стражей. Они либо демонстративно обходили ее стороной, как если бы она была прокаженной, либо, напротив, приближались и, будто бы невзначай, толкали, цепляли локтем или вовсе ударяли сапогом, заставляя ребенка упасть наземь. Ну а после со