– Что-то ты сегодня долго, – ласково пробормотала Людкина мама, явно довольная происходящим. Она затолкала трусы в карман, носовым платком стёрла остатки грязной любви со своих ног, и одёрнув юбку, встала.
– А куда, Лида, торопиться, – томно произнёс милиционер, застёгивая брюки, – важно насладиться дарованным тебе свыше. Ты же получила удовольствие?
– Получила, Серёженька… Получила, – почти соврала она.
Ей, как женщине, подзабывшей, что такое настоящая любовь, было, конечно же, приятно это еженедельное внимание, но не могла Лидия понять и уж тем более привыкнуть к странностям этого порядочного с виду мента…
Этот "служебный роман" продлился почти десять лет, до тех пор, пока не вышел на свободу местный гопник, севший когда-то благодаря умелым действиям молоденького лейтенанта, только назначенного на должность участкового. Вернувшись с зоны, он даже не зашёл домой, проведать умирающую мать, а сразу направился в районное отделение милиции, и приветливо поздоровавшись с лейтенантом, который его вообще не узнал, всадил тому заточку прямо в сердце, вытер лезвие и сплюнув сквозь зубы на немытый пол, вышел на улицу, постоял немного, и усевшись на ступеньки, закурил.
– Ты пока не ходи туда, – не поднимая головы, произнёс он, схватив за подол проходящую мимо Лидию.
– Мне убираться нужно, – возмутилась она и попыталась вырваться.
– Завтра уберёшься, коза драная, а сейчас вали домой, – он встал, и так посмотрел ей в глаза, что у той всё сжалось внутри от страха.
Лишь на следующий день Лидия узнала от соседей, что прошлым вечером был зверски убит их участковый. Она не понимала, что ей теперь делать, ведь тот, кто её остановил у входа в отделение, явно всё знал или даже был причастен к убийству, уж больно походил он на уголовника. Она навсегда запомнила его взгляд, который словно иглами пронзил её глаза. Можно было, конечно, заявить в милицию, но тогда точно вскрылись бы подробности её тайных отношений, но это было сущей мелочью по сравнению с тем, что сделал бы тот страшный человек с ней и её семьёй.
Лидия решила ничего никому не говорить, и прежде, чем отказаться от мизерной милицейской ставки уборщицы, чтобы больше не бередить душу, она дождалась пока уйдёт домой новый участковый и открыла своим ключом его комнатку. Здесь пока ничего не изменилось, даже на столе стояла фотография в рамочке, где улыбающийся во весь рот её Серёжа обнимал свою жену, парнишку лет пятнадцати и маленькую дочку. Аккуратно отковырнув гвоздик с тыльной стороны, Лида вытащила фотографию и положила её в сумку. С этого дня жизнь перестала быть прежней, и сколько бы не добивался, как бы не уговаривал её муж – он всегда получал отказ. Поначалу чем-то мотивированный; то голова болит, то на работе сильно устала, то настали те дни, когда нельзя… Но потом ей надоело придумывать поводы и всякий раз изворачиваться, Лида просто говорила возбуждённому мужу нет, и укутавшись в одеяло, отворачивалась. Муж ещё какое-то время ныл, ругался,