Его пристальный взгляд вновь коснулся ее, прежде чем он молча подчинился.
Альберт был верен до мозга костей, ради меня он бросался под пули. Но когда Мила прилетела в Москву, я понял, что не могу доверить ее никому из своих людей. Первому придурку было приказано только напугать ее так, чтобы она метнулась в мои двери, а не попытаться изнасиловать ее, едва увидев. Может, мой моральный компас и сбился, но что-то в похищении избитой девочки с сотрясением мозга казалось… неуместным. Я гордился тем, что всегда поступал по справедливости, поэтому, естественно, тот, кто напал на нее, плавал в реке без единого зуба и пальца, по которым его можно было бы опознать.
– Андрей, – позвал я, проходя мимо него в подсобку.
Он вытащил изо рта зубочистку и последовал за мной к машине в переулке. Я положил свою ношу на заднее сиденье. Ее юбка задралась, обнажив слишком много сантиметров гладких, подтянутых бедер. У этой девушки было досадное нежелание носить брюки. Вместо того чтобы насладиться зрелищем, я испытал непреодолимое желание одернуть ткань и задаться вопросом, не так ли выглядит людская порядочность. Аж тошно.
Захлопнув дверь, я повернулся к Андрею.
– Если кто-то хотя бы взглянет на нее, убей.
Он сунул обратно в рот дурацкую зубочистку, взгляд его задержался на девичьих ногах, видных через окно.
Я стиснул зубы.
– Тебя тоже касается. У меня есть дела поважнее, чем наблюдать, как ты вышибаешь себе мозги.
Он коротко кивнул мне и отвел взгляд от окна.
Я направился обратно внутрь к Косте, который сидел на табурете в конце коридора, сосредоточившись на своем телефоне. Я остановился рядом, чтобы увидеть, что он играет в Candy Crush. Этот ублюдок был так поглощен игрой, что подпрыгнул, когда я заговорил.
– У тебя четыре драже.
Он опасливо посмотрел на меня.
– Где?
– Вон. – Я показал.
Он опустил на место красное драже и сглотнул.
– Спасибо, босс.
– Без проблем.
Затем я ударил его по лицу.
Он упал спиной на пол. Я оттолкнул с дороги стул и наступил на телефон, услышав, как он хрустнул, когда я прошел к Косте. Схватив его за рубашку, прежде чем ударить его снова, я с удовольствием почувствовал жжение в костяшках пальцев.
– У тебя, мать твою, должна быть веская причина, чтобы пропустить ее, – зарычал я.
Из его носа хлынула кровь.
– Она – отрава. Совсем как ее мать.
– Не веская причина. – Я вынул пистолет из-за пояса и приставил дуло к его голове.
Костя оцепенел.
– Ты слишком долго игрался с ней. Мы все видим, что она вонзает в тебя свои михайловские когти.
Да, может быть, я позволил этому продолжаться слишком долго, но, мать его, я принимал тут решения.
– Мы? Кто еще приложил руку к тому, что она пришла сюда сегодня?
Костя помедлил, и мой палец напрягся на спусковом крючке.
– Василий, – пробормотал он. – Он всего лишь