Пока тайники не готовы, решил хоть немного замаскировать запрещенные предметы. Сбегал в сени, порылся в сундуке и притащил наверх пару серых матерчатых мешков. Тщательно упаковал в них книги и иконы. Так хоть не видно сразу, что это. Мало ли кто случайно может забраться сюда. Вряд ли, конечно, но все же.
Наметив список неотложных дел, полез вниз. Следующим номером программы шли поддоны. Закрыв чердак и убрав на место стремянку, пошел во двор с ними разбираться. Сами себя они, увы, на дощечки не разложат. Для начала перебрал все поддоны и отобрал те из них, которые пойдут для изготовления мебели. Их надо было припрятать куда-то от непогоды. Поискал место. Увы, вариантов особо не просматривалось. В сенях не развернуться, сарая нормального нет. Пришлось поставить поддоны обратно под козырек крыши и надеяться, что хорошая погода продержится еще какое-то время. Остальные поддоны перетащил поближе к крыльцу. Решил, что буду разбирать их и дощечки в сенях складывать. Осталось придумать, как их разобрать аккуратно, чтобы дощечки не повредить, имея тот инструмент, которым я располагал в данный момент.
Так, тут мне понадобятся гвоздодёр и кусачки. Дощечки прибиты гвоздями по шесть-семь сантиметров – буду вытаскивать гвозди за шляпки гвоздодером, там, где хоть немного торчат. Но шляпки не у всех гвоздей были хорошими – в некоторых случаях буду их откусывать и просто сбивать дощечку молотком, так она целее будет. А не сбегать ли мне сейчас к Аристу, одолжить инструменты и поработать пока светло?
Глава 3
26.02.1971 г. Дома у Домрацких-Ивлевых
Дед Арист не подвел – гвоздодер и кусачки выдал мне без звука. Должно быть, мои глаза горели такой фанатичной решимостью немедленно приступить к работе, что он не стал и пытаться меня задерживать под всякими стариковскими предлогами – попить чаю, перетереть про жизнь. Жаль, гвоздодер был не самый лучший – не сравнить с тем, что остался в моем гараже в той жизни. Им можно было одинаково удобно извлекать гвозди со шляпкой любого размера – очень качественно сделанная прорезь, продуманный градус наклона. Но и этот в дело годился. И следующие три часа я упоенно, ни на что не отвлекаясь, разбирал поддоны, занося в сени дощечку за дощечкой.
Бабушка, конечно, очень заинтересовалась моей неожиданной активностью. Раз вышла в сени, словно невзначай, когда я дощечку очередную заносил, затем, через полчаса вышла и на улицу, посмотрела с минуту, как я пыхчу над очередным поддоном, молча ушла. Затем еще дважды ловил ее за подглядыванием в окошко. Прекрасно понимал, что происходит – ее прежний Пашка, небось, уже раз пять бы отвлекся от этой работы, а то и вовсе ее забросил. Но я получал истинное удовольствие, то самое, про которое известно всякому человеку, вынужденному заниматься очень сложной умственной деятельностью и перешедшему вдруг к простой физической работе. Умные, а иногда и очень умные люди воруют и прячут концы в воду, а аудитор вынужден не только