Возникли безответные вопросы и по другим эпизодам признаний Бейкера. В частности, полиция Хьюстона ничего не знала об убийстве (и о смерти вообще) человека по фамилии Хоникат. Также не удалось добиться ясности в вопросе отравления экипажа танкера «Голфпорт» – за прошедшее время судно сменило владельца и, как выяснилось в ходе проверки, у прежнего хозяина корабля документация велась крайне беспорядочно. В экипаже была большая текучка, имело место привлечение матросов без должного оформления и пр.
В этой обстановке окружной прокурор Томас Крейн благоразумно решил игнорировать все материалы о преступлениях в других регионах за исключением Нью-Йорка. Джеймс Бейкер был обвинён только в убийстве Генри Гау, хищении его денег и ограблении «дальнобойщика» МакКолея. Сообщения о совершёнии иных преступлений было решено игнорировать. Наверное, такая практика была правильной, окружной прокурор знал, что делает.
Ко времени судебного процесса, который начался в мае 1930 г., обвиняемый обзавёлся новым адвокатом – более успешным и известным Джеймсом Мюрреем (James D. C. Murray). Последний также защищал Бейкера бесплатно, решив, очевидно, что участие в громком процессе послужит неплохой рекламой его профессиональных услуг.
Мюррей в своей защите сделал ставку на доказывание невменяемости подзащитного. Проведённое по его настоянию детальное обследование выявило серьёзное поражение мозга Бейкера, обусловленное тем, что одна из костей черепа имела аномалию развития и росла внутрь. Ввиду этого подлежащая часть мозговой оболочки испытывала постоянное давление, что могло приводить к самым разным отклонениям – от слепоты и глухоты до паралича и всевозможных галлюцинаций.
Нельзя не признать того, что это был очень удачный «заход» адвоката, если Бейкер и мог сохранить жизнь, то только построив защиту на собственной невменяемости.
Процесс над Джеймсом Бейкером прошёл в середине мая 1930 г. без каких-либо сюрпризов и сюжетных зигзагов. Бейкер проявил удивительное здравомыслие и в начале процесса заявил, что не может считать себя виновным или невиновным, поскольку плохо помнит события декабря 1928 г. После этого он отказался от дачи показаний, предоставив адвокату полное право делать своё дело. Мать убитого Генри Гау продемонстрировала редкостное добросердечие и в своей речи выразила надежду на то, что обвиняемый не будет приговорён к смертной казни. Она великодушно заявила: «Он сын чьей-то матери, его следует поместить в какое-либо [специальное] учреждение» («He is some mother’s son. He ought to be put into some institution.»).
Адвокат демонстрировал присяжным рентгеновские снимки черепа подсудимого, рассказывая о тех страданиях, которые тот испытывал… или якобы испытывал,