Если честно, в современном мире по улицам гуляет гораздо больше сумасшедших, чем их было в стенах Алленберга. Здесь содержались люди, страдающие лунатизмом и депрессией. Были и те, кто скрывался от гестапо под «нужными» диагнозами. Отец знал это и, поскольку ненавидел нацистов, спокойно содержал прячущихся в качестве пациентов.
Ну и, конечно, были здесь абсолютно сумасшедшие, эпилептики, дети с синдромом Дауна. От многих из них родные с радостью отказались, отдавая на попечение в психушку. Таким образом, Алленберг стал своего рода пристанищем для тысячи не нужных обществу людей.
Я помню то майское утро, словно оно было вчера. Помню ароматы сада, шелест молодой листвы, пение птиц и стук по больничной плитке быстро приближающихся каблучков. Помню внезапно распахнувшуюся дверь кабинета и… её.
Она была в светло-зелёном платье, что так шло её фигуре, и в неизменно жёлтых туфлях. Короткие вьющиеся волосы растрепались на её маленькой головке, на щеках играл нежный румянец, а в глазах сверкал огонь. Тот самый огонь, что я так любил в ней.
Словно ураган ворвалась она тогда в кабинет моего отца. Словно ураган ворвалась она в тот день в мою жизнь.
– Михаэль, Михаэль! – громко произнесла она, но увидев меня у открытого окна, замерла на месте. – Вы кто?
– Эрик, – ответил я, растерявшись.
– Где Михаэль? Мне сказали, что это его рабочий кабинет.
– Так и есть. Он вышел, его позвали в третий корпус, – отчитался я перед ней, сам не понимая зачем. Её решительный тон не оставлял мне тогда другого выхода.
– Когда же он вернётся? – спросила она с тревогой в голосе. – Он мне очень нужен. Это вопрос жизни и…
Она осеклась, не успев договорить, увидев табличку с именем на моей груди.
– Вы брат Михаэля?
– Нет, я его сын.
– Как, неужели у Михаэля такой взрослый сын?
Её тревожный взгляд вдруг сделался любопытным. Она с интересом рассматривала меня, словно пыталась найти во мне сходство с отцом. А мы были с ним очень похожи: высокий рост, тёмно-русые волосы, коричневые глаза, немного смуглая кожа.
– Мне восемнадцать, – сказал я, сам не зная для чего, и тут же покраснел.
Она улыбнулась, я тоже.
– Ирма… Вы здесь зачем? – спросил отец, заходя в кабинет.
В одной руке он держал объёмную пачку историй болезни, а в другой свои очки.
– Михаэль! – воскликнула она. – Вы мне очень нужны. Это просто сумасшедший дом, что происходит!
– Вы правы, это самый настоящий сумасшедший дом, – сказал отец, усмехаясь.
Не понимая его сарказма, она продолжила свой рассказ:
– Мой