– Почему он выстрелил?
– Чтобы не мучиться. Чтобы не думать, жива она или нет. Мертва – и точка. Он же никогда не любил слова «почти», и мы знаем, что душа его всегда была ниже его ума…
– Сколько весит пуля «беретты»? Шесть, семь граммов? Двенадцать граммов – и всё, не мучиться, не думать… точка, две точки…
Голос ее звучал всё тише – силы оставляли ее.
– Тебе надо поспать…
Я перенес Шашу на кровать, раздел ее, укрыл одеялом, выключил свет, лег рядом, как тридцать шесть лет назад, – лег рядом, взял ее левую руку, коснулся губами обожженной глянцевой кожи, и Шаша обняла меня правой, мне было шестнадцать, ей – пятнадцать…
Нежные лица
25 декабря 1983 года мне исполнилось шестнадцать.
Мне подарили часы, авторучку и отца.
Часы были швейцарскими, но выпускались под именем русского купца Павла Буре. На серебряной крышечке были выгравированы скрещенные ружья и надпись «За отличную стрельбу». Этими часами в 1911 году был награжден мой прадед Иван Шрамм, зауряд-прапорщик 8-го гренадерского Московского Великого Герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха-Франца IV полка, в Красной армии дослужившийся до командира бригады.
Кроме того, бабушка вручила мне китайскую ручку вишневого цвета с золотым пером, которое было украшено иероглифом.
Набрав в ручку чернил, я расписался на чистом листе бумаги – Илья Б. Шрамм. Подпись вышла незамысловатой, без шика и размаха: имя и фамилия слились в ряду островерхих букв, наклоненных вправо.
Бабушка кивнула.
Такой моя подпись остается и сегодня.
В тот день я впервые в жизни надел костюм-тройку – в жилетном кармане нашлось место для часов. Авторучку я убрал в нагрудный карман пиджака.
– Пора пить чай, – сказала бабушка.
Мать включила телевизор.
Бабушка принесла торт, разлила чай по праздничным чашкам.
– Сегодня, – сказала мать, – я готова рассказать о твоем отце.
Она пыталась скрыть волнение, но удавалось ей это плохо.
– Может, выключить телевизор? – предложил я.
– Не надо.
Было воскресенье, ровно в 18:00 начиналась передача «Международная панорама», пользовавшаяся тогда огромной популярностью.
После заставки на экране появился высокий мужчина в модных очках, с седыми висками и бровями. Надпись внизу сообщала, что передачу ведет обозреватель Борис Шкуратов. Он подался вперед, поправил очки, улыбнулся и поздоровался со зрителями, и тут мать сказала:
– Это твой отец.
Я замер.
– Борис Виссарионович Шкуратов – твой отец, –