Пётр Яковлевич категорически отказался работать на брата и продолжал заниматься своим хозяйством. Андрею же, и его другу, и даже Кате пришлось отправляться в тайгу, где уже начали стучать топоры и звенеть пилы остальных рабочих.
Все новые жители этого заброшенного уголка Приморья, находясь целиком в зависимости от своих эксплуататоров-подрядчиков, были совершенно оторваны от мира. Они не знали, что в это время происходит не только в далёкой России, но даже и в сравнительно близком Владивостоке. Загруженные тяжёлой работой, стремясь сделать её как можно больше, чтобы заработать достаточно, все они с рассвета и до темноты проводили жизнь в лесу на рубке и вывозке отличного строевого леса.
Так прошла зима 1921–1922 года, наступила весна. Вскрылся Тумнин, лес сплавили и погрузили на подошедший японский пароход, однако, обещанных длинных рублей пока не получили. Михаил Пашкевич аккуратно подсчитывал заработки каждого рабочего, в том числе и членов семьи Петра. По его подсчётам выходило, что Андрей и его товарищи, и даже Катя, заработали уже огромные суммы, но, как заявил Михаил, лесопромышленник, купивший лес, окончательный расчёт произведёт только осенью, когда второй пароход заберёт оставшийся лес.
Кстати сказать, большую часть его ещё предстояло сплавить. Пока же, как опять-таки заверил Михаил, наниматель дал только небольшой аванс, который у всех рабочих, в том числе и у семьи Петра, даже не покрывал самых необходимых трат и стоимости тех продуктов, которые забирали зимой из лавки подрядчика.
Для того чтобы как-то улучшить своё существование в ожидании получения расчёта, всем переселенцам и, прежде всего, семейству Петра Пашкевича пришлось заняться сельским хозяйством. Разработав небольшой участок земли под огород, Андрей выяснил, что местное население страдает из-за отсутствия табака, а у ороченов курят все: мужчины, женщины и даже дети.
Раньше они выменивали табак на рыбу и меха у моряков пароходов, заходивших в бухту. Сейчас пароходов не стало, пропала и возможность обмена. Среди многочисленных запасов различных семян, предусмотрительно взятых с собою Акулиной Григорьевной, нашлись и семена табака. Посеянные в девственную почву, удобренную золой, появившейся от сжигания валежника и выкорчеванных пней на площадке, разработанной под огород, семена табака прекрасно взошли и к середине лета 1922 года дали большой урожай. Выменивая листья этого табака, прошедшего под руководством Петра Яковлевича некоторую обработку, на мясо, мех и даже на царские деньги у ороченов, семья Петра получила побочный источник дохода.
Срубленный лес сплотили и подготовили к погрузке на пароход, но японцы так и не приехали. Зато с проходящего куда-то на север пассажирского судна на шлюпке Михаилу Пашкевичу доставили письмо о его компаньоне, который уехал на первом пароходе после погрузки леса. Получив это письмо, Михаил Яковлевич стал мрачнее тучи, и даже ближайшие домашние (жена