Идти в тряпичных туфлях оказалось довольно трудно: они явно не предназначены для длительных прогулок. Ступни ног ощущали каждый камешек, на который наступали, и отдавались ноющей болью. Каждый раз, когда нога наталкивалась на особо острые камешки, я спотыкалась, а лицо перекашивалось от противного, режущего ощущения на коже. Не удивлюсь, если от подошвы туфель, ставших мне ненавистными, уже ничего не осталось, и они стёрлись до дыр. Разве во сне можно испытывать боль и такую усталость, что обрушилась на мои ноги и давила, вынуждая идти медленнее?
Как давно я уже иду? Эта мысль всплыла в голове в тот момент, когда вокруг стало темно. Мне сперва показалось, что солнце просто скатилось за горизонт и наступил вечер, но на самом деле всему виной были тучи, намертво затянувшие небо, скрыв за собой естественный источник света. Всё происходящее казалось неважным, ведь главным для меня было добраться до любого крупного города, откуда можно послать письмо домой, и тогда за мной приедут, где бы я ни находилась. Я верила в это, ведь иначе быть просто не могло.
Явно случилась какая-то ошибка. Кто-то недоглядел и по непонятной мне причине я оказалась посреди леса. Солдаты, наверное, с ног сбились вместе с отцом, разыскивая меня. Может, на нашу процессию напали разбойники и меня спрятали в лесу? Но ведь очнулась я, стоя на ногах и с ведром. Чувство, словно я начинаю сходить с ума меня не покидало, но не мешало переставлять ноги и стремительно, насколько позволяла боль в ступнях и усталость, идти вперёд. Не ведая, где я, как долго меня не было и что случилось, мне хотелось встретить хоть кого-нибудь. Любого человека, способного ответить на мои вопросы. Женщины проигнорировали вопрос про страну, и я решила, что и на другие они не ответят. Может, напрасно, и следовало допросить их понастойчивее?
За всё время пути мимо меня пронеслось несколько всадников, но ни один не соизволил остановиться, даже чтобы просто спросить, не нужна ли мне помощь. Размахивая руками, я чуть не бросилась одному под копыта лошади, но ничего не помогло. Мужчины лишь сурово кричали: «Дорогу», и спешили вперёд, забыв о моём существовании. Когда же небо разверзлось и хлынул холодный дождь, я окончательно утратила силу духа и замерла на несколько минут, подставив язык каплям. С самого пробуждения мне не довелось ни попить, ни поесть, и сейчас, спустя почти полдня, это начинало сказываться, силы постепенно покидали меня, и каждый шаг давался всё с большим трудом, нежели предыдущий.
С каждой проведённой под дождём секундой, моя одежда сильнее противно липла к коже и тянула меня к земле, заставляя горбиться под своей тяжестью. Хорошо, хоть ветра пока нет, мне не хватало только простудиться и не иметь возможности продолжить этот проклятый путь. Выбивающиеся из причёски короткие пряди волос пропитались влагой и капли стремительно стекали на лицо, вниз к подбородку и срывались с него, бросаясь в свободное падение. Самым противным оказались те из них, которые скатывались по носу и на какое-то