– Я уже почти забыл, как говорить простыми словами, – сказал он. – В последние дни мы стали настолько искушенными, что простая чистая правда может быть воспринята как бестактность. Но ради памяти о тех ранних годах, когда мы тратили столько же сил на законы и размышления о собственности на скирду сена, сколько сейчас на судьбу мятежного города, я постараюсь говорить с тобой просто и ясно, Девкалион. Скажи мне, старый друг, что ты хочешь знать?
– Что с этой новой императрицей?
Он нахмурился.
– Я мог бы догадаться о твоем интересе, – сказал он.
– Тогда расскажите об этом. Расскажи мне обо всех изменениях, которые произошли. Что сделала эта Форенис, чтобы ее трон в Атлантиде стал шатким?
Татхо все еще хмурился.
– Если бы я не знал, что ты так же честен, как наш Владыка Солнце, твои вопросы несли бы с собой беду. Форенис не терпит тех, кто осмеливается обсуждать ее политику с иной целью, нежели учтиво похвалить ее.
– Ты можешь оставить меня в неведении, если хочешь, – сказал я с легким холодком.
Этот Татхо, казалось, отличался от того Татхо, которого я знал дома, Татхо, моего товарища по работе, Татхо, который участвовал вместе со мной в Коллегии священников, который участвовал рядом со мной во многих яростных схватках, который трудился вместе со мной, чтобы народы под нашим началом процветали. Но он был достаточно проворен, чтобы заметить изменение моего голоса.
– Ты заставляешь меня вернуться к себе прежнему, – сказал он с полуулыбкой, – хотя даже в разговоре с тобой трудно забыть об осторожности, которой научился за последние двадцать лет. Тем не менее, что бы ни случилось с нами, видно, что ты, по крайней мере, не изменился, и, старый друг, я готов доверить тебе свою жизнь, если ты об этом попросишь. На самом деле, ты просишь меня именно об этом, когда просишь меня рассказать все, что я знаю о Форенис.
Я кивнул. Это было больше похоже на старые времена, когда между нами было полное доверие.
– Богам угодно, чтобы я вернулся в Атлантиду, – сказал я, – а что будет потом, знают одни боги. Но мне будет полезно, если я смогу высадиться на ее берегах с некоторыми знаниями об этой Форенис, потому что сейчас я так же невежественен в отношении нее, как какой-нибудь дикарь из Европы или средней Африки.
– Что ты хочешь, чтобы я рассказал?
– Расскажи все. Я знаю только, что она, женщина, правящая, в то время как по древнему закону страны должен править мужчина, что она даже не из клана священников, из которого, согласно закону, должны происходить все правители, и что, как ты говоришь, из-за нее трон пошатнулся. Во времена старого короля трон был тверд, как вечные холмы, Татхо.
– С тех пор история движется с ускорением, и Форенис подстегнула ее. Ты знаешь ее происхождение?
– Я знаю лишь то немногое, что я тебе уже сказал.
– Она была дочерью свинопаса с гор, хотя сейчас об этом даже не шепчутся, поскольку она объявила себя дочерью богов, с чудесным