Кондауров отметил про себя романтические названия на ней: банка Розалинд! Остров Провиденсия! Большие Антильские острова! Остров Большой Кайман (наверное, там до чёрта крокодилов, судя по названию), Юкатанский пролив! …Романтика, блин! В правой части карты, южнее Кубы, расположилась Ямайка!
Все названия словно сошли со страниц пиратских романов Сабатини про капитана Блада, которыми подросток Кондауров зачитывался в детстве. В его воображении эти названия звучали словно волшебная музыка.
Ещё час назад штурман Кондауров закончил заполнять ежесуточную сводку «Океан», которую начальник радиостанции утром передаст на берег. И сейчас делать было в общем-то нечего, что было очень непривычно для второго помощника. На промысле-то не забалуешь. Вахта пролетает так, что и время не замечаешь. Носишься по мосту как «раненая в задницу рысь», откуда пошло это выражение Кондауров уже не помнил, но очень нравилось ему, потому что было образным и точно выражало состояние вахтенного штурмана.
– Тааак, «чаи – сахары» пьёте? … понятно… – в проёме открытой двери на крыле мостика стоял второй механик. – мы, значит, в машине, «жопа в мыле», а вы тут чайком балуетесь, …мне-то нальёте?
– Коля, проходи, наливай сам, …вестовых здесь нет. Какую кружку брать, сам знаешь (для гостей мостика были специальные кружки) …
– Хорошо тут у вас, …на мосту. Красота! Можно даже сказать, лепота…не то что у нас….
– Ой, да ладно тебе. Не прибедняйся. Особенно у тебя, в мыле…– рассмеялся Игорь. – а вообще, сколько раз я тебе говорил, что на судовода надо было учиться, а не на маслопупа (сленг – шутливое прозвище механиков и мотористов на флоте).
Спустя ещё десять минут на мостике обозначился и старший электромеханик. Собралась обычная для этого времени, компания приятелей. Что ни говори, переход из района промысла был светлой отдушиной для моряков. Так, пикируясь и подшучивая, друг над другом, моряки коротали ходовую вахту. Смех и веселье царило на мостике. Из громкоговорителя судового радиопеленгатора «Рыбка-М», настроенного Кондауровым на широковещательные частоты, доносилась лёгкая латиноамериканская музыка.
За этими разговорами, шутками и музыкой время летело незаметно. Вместе с тем, Кондауров не забывал смотреть вперёд и по сторонам. Служба есть служба. В очередной раз он подошёл к экрану локатора. Бросил взгляд на пробегающий по кругу луч электронной развёртки. Кругом никого. Море было пустынным. Он подвинул кожаное кресло поближе к пульту управления судном. Закинул на него ноги, скрестил их по-ковбойски и, облокотившись на спинку, стал мерно раскачиваться на двух задних ножках кресла.
Через некоторое время из-за пережатой вены одна нога к него затекла. Чуть приподнявшись, он решил сменить положение ног, но та, что затекла, соскользнула (он её просто не чувствовал) неожиданно на пульт. А ещё мгновение спустя судно и окрестности огласил рёв туманного горна. Один продолжительный гудок!
От