– Прикуси язык, а не то я его вырву. – Доменико шагнул вперед, вытянув когти и тихо рыча из-за моей угрозы, но Виттория подняла руку, останавливая его. Я была слишком взбешена и не успела удивиться скорости, с которой он отступил от простого молчаливого приказа.
– Разве ты не стала сильнее? Не стала… смелее? – спросила Виттория, приподняв бровь. – Ты наконец выбралась из безопасной дыры, в которой пряталась, чтобы жить жизнью, достойной пера барда. Разве они поют баллады о скучных ведьмах, что тратят время впустую на жарких кухнях и тоскуют по таким же скучным святошам, как Антонио? Надеюсь, грандиозный роман с королем демонов – это что-то поинтереснее. Особенно в спальне. Ради всего Великого Божественного, Эмилия. Тебе стоит поблагодарить меня за смерть твоей старой жизни. Антонио, «Вино и море»… Нас с тобой всегда ждали великие дела.
– Скучных? – Гнев пронзил меня. – Я обожала свою жизнь и нашу кухню. Уж прости, если для тебя столь омерзительно то, что мне нравится, или те, кого я нахожу привлекательными. И с каких это пор ты ненавидишь «Вино и море»? Ты любила семью, любила готовить со всеми вместе. Или ты забыла о нас? В своих поисках… уж не знаю чего. Как ты могла так поступить с нами? Со мной?
Мой голос сорвался на последнем вопросе, и я снова сосредоточилась и с силой вцепилась в свою ярость. Виттория внимательно смотрела на меня.
– Я поступила, как того требовалось, ради нас. Может показаться, что это не так, но я клянусь, что все это было для нас с тобой. Проклятие…
Она хотела прикусить язык, прежде чем слова сорвались, но не смогла.
– Ах да, проклятие. – Я махнула рукой в воздухе, словно проклятие было надоедливой мухой. – Чертово проклятие, о котором нельзя говорить. Как же меня достала вся эта шаткая магия и все эти околдованные! Почему ты инсценировала свое убийство? Чем это помогло мне?
Она, казалось, тщательно подбирала следующие слова:
– Даже самое горючее топливо требует искры, чтобы вызвать пламя.
Как всегда загадочно, когда разговор заходит о проклятии.
– Зачем тебе столько огня?
Взгляд Виттории превратился в тяжелый сверкающий драгоценный камень, полный ненависти. На секунду в ее радужках вспыхнул не лавандовый, а глубокий рубиново-красный цвет.
– Чтобы увидеть, как горят наши враги. Чтобы вернуть то, что принадлежит нам по праву силы и рождения. И раз и навсегда разорвать последние цепи, связывающие нас.
– А наша семья? Они твои враги? Разве они заслужили того, чтобы хоронить тебя в том склепе? Верить, что ты гниешь вместе с нашими предками?
– Да. Хотя я очень сомневаюсь, что они в это верили. Я решила, что они просто скормили эту безобидную ложь своей любимице. Или, лучше сказать, той, кого они боялись сильнее. – Виттория настолько верила в сказанное, что ее признание упало между нами тяжелым камнем. – Бояться нас будут не только они. От нашей дорогой семейки мне достался один хороший совет. Держи друзей близко, а врагов еще ближе.
Я посмотрела на незнакомку