Внутри, в передней, было полно слуг Добрэйна, стоявших с оглушенным видом. Сам Добрэйн недвижимо лежал на носилках в центре просторной комнаты, голова по-прежнему оставалась на плечах, но глаза были закрыты, и кровь из длинной раны на голове, залившая неподвижные черты лица, уже подсыхала. Из уголка приоткрытого рта сочилась тонкая темная струйка. Двое слуг – по их щекам струились слезы – уже собирались накрыть белой тряпкой лицо своего хозяина, но замешкались при виде Айз Седай. Добрэйн, казалось, уже не дышал, и на груди его кафтана с тонкими разноцветными полосками, доходившими от горла почти до самых колен, зияли окровавленные разрезы. Возле носилок, на отороченном бахромой желто-зеленом тайренском ковре с рисунком в виде лабиринта, растеклось огромное темное пятно, превышавшее размерами человеческую фигуру. Любой, кто потеряет столько крови, должен умереть. Еще двое мужчин валялись на полу: остекленевшие глаза одного невидяще уставились в потолок, другой лежал на боку, между его ребрами, там, где клинок наверняка достанет до сердца, торчала костяная рукоять ножа. Низкорослые, светлокожие кайриэнцы, на обоих – ливреи дворцовых слуг; но слуги никогда не носили длинных кинжалов с деревянными рукоятями, какие валялись возле каждого трупа. Слуга Дома Таборвин, который занес было ногу, чтобы пнуть один труп, остановился, заметив вошедших Айз Седай, а потом все равно сильно двинул мертвеца по ребрам носком сапога. Совершенно очевидно, сейчас о внешних приличиях никто и не помышлял.
– Уберите прочь эту тряпку, – велела Сашалле стоявшим у носилок мужчинам. – Самитзу, посмотри, чем ты можешь помочь лорду Добрэйну.
Самитзу машинально шагнула к Добрэйну, но этот приказ – это явно был приказ! – заставил ее запнуться. Скрипнув зубами, она подошла к кайриэнскому лорду и осторожно опустилась на колени возле носилок, по другую сторону от все еще влажного темно-красного пятна и аккуратно возложила ладони на залитую кровью голову Добрэйна. Ее никогда не волновало, что кровь испачкает пальцы, но свести кровавые пятна с шелка практически невозможно, если только не прибегнуть к Силе; а она до сих пор испытывала угрызения совести, когда понапрасну использовала Силу для чего-нибудь настолько приземленного.
Делать необходимые плетения было для Самитзу все равно что дышать, поэтому она, не задумываясь, тут же обняла Источник и принялась при помощи Искательства обследовать кайриэнского лорда. И изумленно заморгала. Повинуясь внутреннему чутью, она заставила себя продолжать, хотя была уверена, что видит в комнате три мертвых тела, однако жизнь в Добрэйне еще теплилась. Крохотный, подрагивающий огонек, который с легкостью может погаснуть от шока Исцеления. От шока того способа Исцеления, который был ей известен.
Самитзу нашла взглядом светловолосого Аша’мана. Тот, присев на корточки, невозмутимо обыскивал трупы, не обращая внимания на потрясенные взоры слуг. Одна женщина вдруг