Бурелом
Семнадцатое октября.
Раздор и смуту сея,
Сцепились в день
Святого Ерофея,
Два старых лешака.
Наверняка
Не зря завыл
Ветер холодный.
Голодно
Вырвав с корнем
Ясень вековой –
Сперва один,
Затем другой.
Всё бьются-бьются
Существа природы,
Копытами гремя.
«Уж непогодой,
Изведу соседа я,
Покуда он,
Сам не извёл меня!»
Лихо
Скрипела лестница,
А на зубах скрипели кости.
От злости
Свистнув, животом урча,
Голодная, полуслепая
Людоедка,
В углу скрывалась,
В ожидании молча.
Открыта дверь,
Как зверь,
Следящий за порогом,
Всё ждёт она гостей.
Осталось ждать немного.
С тропинки,
К мельнице ведущей,
Два голоса детей,
Смеющихся,
Идут.
Вот голоса всё громче, ближе –
А в старой мельнице
Уже их ждут.
Русалка
Под берегом цветущим,
Укутанный волной,
Спит в остове гниющем,
Гарем подводный мой
В нём – женихи, и каждый
Смеялся – и затих.
Все любят мои песни –
Прекрасней нету их.
Возьму венок невесты,
Что плыл у берегов.
В воде цветам нет места,
Как нет и для врагов.
В полночный час подлунный
Я выйду танцевать.
Сестрицы мои мёртвые
Мне будут подпевать.
В ночи с ветвей заложные
Нас будут дети звать.
Представлю невозможное –
Представлю, что я – мать.
Ночница
Мягка земля
И ночь тиха,
И сорная трава,
В босые ножки колется,
К околице
Детей идёт
Ночная вереница,
И страшная Ночница,
Их за руки ведёт.
В окошко постучится,
Застонет за углом,
Калитку отопрёт,
И в дом войдёт –
Хозяевам вернёт,
Того, кого когда-то
Снесли подальше
В лес, в сугроб, под воду,
И в самую ненастную погоду,
Так, чтоб наверняка.
Слегка
Качнётся колыбелька,
И тёплая постелька
Подменой охладится.
Холодная водица
Траву росой покрыла.
Как мило
Дитятко уснувшее сопит.
И завопит
Поутру вся деревня,
Младенца мёртвого найдя
В той колыбели.
Отпели
Пташки ранние,
Пора вернуться в лес.
Подумать,
Что печальнее,
Есть в мире из чудес?
И нет острее лезвия,
Чем злой людской цинизм,
Пусть воют от возмездия
За сгубленную жизнь.