– Мне кажется, ты сегодня пораньше обычного проснулся. Может, это хороший знак?
Дима посмотрел на настенные часы, что висели на противоположной стене, – старенькие, с чуть потемневшим от времени стеклом, он застал их здесь в первый же день: и правда, было только десять минут двенадцатого. Где-то с начала июня – а уже был октябрь – во сколько бы он ни засыпал, сон каждый раз отнимал у него не меньше четырнадцати часов. В последний раз тринадцати часов ему хватало только прошлой весной. А ведь года три назад максимальным показателем был отрезок в одиннадцать с половиной, семь лет назад – чуть больше восьми.
– Хорошо бы. – Теперь можно было и улыбнуться. – Ко мне сегодня никто не приходил?
– Нет, к сожалению, – вздохнула медсестра, – сегодня тебя никто не навещал. Но ты не расстраивайся. И подожди немного, я сейчас принесу тебе завтрак. Если б знала, что проснешься так скоро, не пришлось бы снова бежать вниз, хах!
– Да, хорошо.
Она поспешно вышла в коридор, и он слышал отдаляющийся стук ее туфель. Вернулась через десять минут, а когда поставила поднос с манной кашей, двумя кусочками белого хлеба, наполненным водой стаканом и бокалом горячего чая на тумбочку, Дима поблагодарил ее и сказал:
– Я хотел бы видеть ее. Почему она приходит только тогда, когда я сплю?
Медсестра посмотрела на него, и было ясно, что она не сразу поняла, о ком речь, однако быстро сообразила, но ничего не ответила, а только раскрыла рот.
– Попросите ее, чтобы она приходила в те часы, когда я бодрствую, – попросил Дима. – Пожалуйста.
– Понимаешь… – замялась она, пальцами потирая тыльную сторону кисти, – мы сказали ей об этом. Правда. Но она ответила, что еще немного стесняется, не готова пока к тому, чтобы ты ее увидел. Я уверена, что в скором времени она наберется смелости, и вы сможете с ней поговорить.
Опустив взгляд, смотря в изножье кровати – выкрашенная белой краской, но сплошь исцарапанная сталь, – он понуро произнес:
– Да, надеюсь на это.
Женщина выудила из кармана два блистера, выдавила в ладонь таблетки и протянула их юноше:
– Вот, запей их водой. И приятного тебе аппетита.
– Спасибо, – сказал он, принимая лекарство (или плацебо).
Более ничего не говоря, медсестра вышла из палаты, и Диму осенило, что, когда она вернется за подносом с посудой, неплохо было бы ее попросить принести чистые листы бумаги и цветные карандаши.
– Это хорошо, что ты решил занять себя таким интересным делом, – проворковала