Завтрак накрыли на небольшой террасе с видом на море и гору, и в этот раз к ним с Себастьяном присоединился Гасьярд. Его появление Иррис показалось довольно странным. Он был гладко выбрит, тщательно причёсан и одет с иголочки, поклонился церемонно и поцеловал руку, но ей показалось, что поцелуй этот был слишком долгим, и её руку Гасьярд выпустил как-то неохотно. А затем он расположился прямо напротив, и его немигающий внимательный взгляд заставил сердце Иррис сжаться в недобром предчувствии.
Зачем он здесь? К чему все эти церемонии? Почему он так на неё смотрит?
Себастьян сегодня был приветлив и мил, сел рядом и спрашивал её о, казалось бы, обычных вещах – как ей спалось, как ей нравится погода и готова ли она к сегодняшнему балу, но под цепким взглядом Гасьярда, казалось, что все эти вопросы с подвохом.
Слуги разливали ароматный чай, свежие булочки пахли корицей и апельсиновый джем лежал на них янтарными каплями, но у Иррис совсем пропал аппетит.
– Как ты провела сегодняшнее утро? – спросил внезапно Гасьярд, глядя на неё поверх чашки из тончайшего фарфора. – Охрана говорит, ты встала с рассветом…
Этот вопрос был таким внезапным, что она даже растерялась.
Он говорил с охраной? Он что, следит за тем, куда она ходит?
– Я… была в библиотеке. Читала, – она сжала свою чашку обеими руками, чтобы не видно было, как они дрогнули.
– Так рано?
– Я люблю ранее утро, всегда встаю рано, – ответила Иррис уклончиво.
– И что ты читала?
– Поэмы… Поэмы Оллита, – ответила она.
– Читать поэмы так рано поутру, – Гасьярд чуть улыбнулся, – это романтично. Надеюсь, никто тебе не мешал?
– Дядя, кто мог ей помешать в библиотеке? Туда же ходит только тётя Эв, а как ты знаешь, она спит до полудня, – ответил за Иррис Себастьян.
– Ну мало ли, в связи с этой помолвкой дворец полон гостей, – ответил невозмутимо Гасьярд.
– Нет, мне никто не мешал, – поспешно ответила Иррис, надеясь, что на этом вопросы прекратятся.
Но Гасьярд посмотрел в чашку, словно на её дне лежал целый список таких вопросов, а потом снова перевёл взгляд на Иррис:
– Значит, ты была одна?
– Да, – ответила она коротко, впившись пальцами ног в подкладку туфель.
Вопрос был настолько неожиданным, что она солгала. Зачем она это сделала? Наверное, потому что надеялась прекратить этот странный допрос, а может, потому что это было менее ужасно, чем рассказывать о своей встрече с Альбертом. Но потом она подумала, что каждый раз, когда ей приходится лгать, пытаясь всё упростить, всё только усложняется. Эта ложь потянет следующую, и следующую, и если Альберт вдруг скажет, что говорил с ней утром в библиотеке, это… Это будет просто