Дневник великого князя Дмитрия Павловича: 1906-1907 гг.. Дмитрий Павлович Романов

с Марией, и Ольгой, и Татьяной, а я поехал с д. Ники вдвоём в четырехместных санях, ужасно смешно было. Миша вчера мне подарил новый ножик, такой же, как и тот, который я потерял. Т. Минни совсем не такая грустная, как я бы думал, она имеет очень хороший вид и вчера за обедом смеялась. У меня, слава Богу, живот не болел вчера в церкви, так что я мог довольно сносно стоять в церкви, хотя это неприятное чувство в горле продолжается, но гораздо лучше. Я спал очень хорошо здесь, хотя комнаты очень неуютные, и по этому поводу я вчера сделал гаф, сказавши Мише, который пришёл меня провожать до моих комнат, что они неуютные. Но ведь это Гатчина, так что понятно, что не будут уютные комнаты, и Миша, кажется, был не очень доволен этими словами. Мне велено прийти к Тёте без четверти девять, а теперь ещё только половина, так что есть время. Вчера, так за четверть часа до нашего уезда, в большом дв[орце] мисс Д. мне говорит: «Вы ни одну молитву не прочитали, Дмитрий», – с таким тоном, что было даже немножко смешно. Я сказал «нет» и ушел скорее в ожидании какой-нибудь бури, но, слава Богу, ничего не было. Зато Марии она говорила, что будто ей так жалко, что мы не вместе приобщаемся и что это первый раз, что она в одном месте, а мы в другом в такую минуту, и т.п. вещи. У меня немножко вертится в животе перед причастием, и я боюсь, чтобы не плохо бы кончилось с моим расстройством желудка. Сегодня в половине 12-того мы уезжаем обратно в Царское Село. 8 часов 40 минут утра.

      19 февраля. Воскресенье. Царское село

      Приезжая сегодня, т.е. уже приехавши, вышел маленький скандал. Несколько минут перед чаем я испугал д. Ники, спрятавшись за дверью, и последний так рассердился, что он меня схватил и стал трясти, причём ущипнул довольно больно за руку. Я вообще никогда не видал его в таком виде. Глаза делались блестящими и большими, и надо сознаться, что я струсил, хотя говорил, что было очень смешно. Тётя говорит, что у меня было такое глупое лицо, когда дядя меня трёс, что ужас. Утром был у меня Джун., который вчера только вернулся из Лифляндии. Он очень интересные вещи мне рассказывал, про то, как он распоряжался там, и как стрелки секли революционеров, ужасно смешно. Я, славу Богу, не поехал встречать батальон вчера, это мне бы пришлось им речь говорить, но д. Ники сказал, что он сам поедет и меня возьмёт с собой. Я очень рад, но когда Тёте я это сказал, она рассердилась и сказала, что это слишком добро со стороны д. Ники, что он меня берет с собой, потому что я слишком ещё маленький. Одним словом, старая история, которая всегда повторяется ею. Такая ужасная скука, что будет обедать в том дворце Андрей, он дежурный, флигель-адъютант, и поэтому его пригласили, такая скука, правда. Как раз последний день, что мы с Тётей будем обедать, и он, дур[ак], тоже обедает. Хотя правду сказать, я его больше люблю, чем Бориса39, тогда как Тётя, наоборот, Бориса больше любит. Мне очень жалко, что Тётя уезжает, только я надеюсь, что мы не поедем её провожать, это будет скучно. Хотя кажется, придётся. 7½ часов.

      20 февраля. Понедельник

      Завтракали у д. Ники и т. Аликс, там завтракал Нирод и морской министр40. Потом последний, по просьбе Государя, рассказал несколько анекдотов, которые