– А у Сабиана отец проигрался в пух и прах. Они на прошлой неделе заложили имение…
– Да как ты смеешь говорить такое о моей семье! Мы породнились с драконами, когда вас ещё и в помине не было.
Со всех сторон слышались обвинения, предположения и просто слухи о том, кто кому и за что должен. Неожиданно на свет от камина начали вытаскиваться семейные секреты, которые оказались не такими уж и секретами. Этайн, жавшаяся спиной к дивану, в этот момент думала о том, что высокородные семьи не так уж и отличаются от базарных кумушек, которые всё обо всех знают и не прочь перемыть чужие косточки.
– Хватит! – Один короткий окрик вернул в гостиную тишину. Из тени вышел обладатель командного тона Сфорца. – Мы сейчас перережем друг другу глотки, и никакие шпионы тут не нужны. – Тео подождал, пока до всех дойдут его слова, и продолжил: – Давайте предположим, что сейчас каждый из нас под подозрением, вне зависимости от родства и положения. Каждый. Но это не значит…
Остаток речи Лисс дослушивать не стала. Аккуратно встала, на прощание сжав руку Дахут, и, произнеся одними губами: «Спасибо», ушла в сторону студенческой башни. Слишком много впечатлений за первый учебный день.
Шаги догнали её уже на лестнице. Этайн со вздохом подумала, что это уже становится странной традицией. Как ни странно, в этот раз это тоже был Маттео.
– Ты в порядке? – Они застыли на ступенях, друг напротив друга. Достаточно, чтобы не утыкаться друг в друга носами, но при этом всё равно неприлично близко.
– Конечно, – соврала Лисс, ободряюще улыбаясь. – Думаешь, я впервые выслушиваю такое?
Тео нахмурился, явно не удовлетворённый её ответом:
– Нельзя позволять Меуру так с собой обращаться.
Этайн промолчала, отведя взгляд. Если бы Меур был единственной её проблемой. Дело было в том, что так же, как он, думало большинство. Просто рок Гран был самым главным засранцем, остриём, которое кололо.
Неожиданно щеки Лисс коснулись чужие пальцы, шершавые от мозолей и обжигающе холодные. Девушка взглянула на Сфорцу, широко распахнув глаза, будто от удара.
– Я волнуюсь за тебя, Этайн, – тихо и мягко произнёс Маттео.
Во рту у Лисс моментально пересохло. Она не могла ни пошевелиться, ни ответить, ни вздохнуть. Где-то в груди, где должно находиться сердце, скрутился тугой узел, сладкий и колкий одновременно. Взгляд невольно сам собою скользнул к губам Тео, сомкнутым в упрямую линию. Захотелось то ли поцеловать его, то ли закричать. Вместо этого Этайн крепко зажмурилась, чтобы не наделать глупостей.
– Уже слишком поздно… – неуверенно произнесла она, и пальцы исчезли с её щеки. Девушка выдохнула, испытывая облегчение с уколом разочарования. Кажется, в этот момент она больше всего на свете хотела, чтобы Тео прижал её к себе и поцеловал. Но разумом понимала, что это лишь