Переходящие в журчание бурлящих вод потоках…
И низвергающихся водопадом звонким их объятий жарких.
А прошлым летом, помню, солнце, зной палящий…
Метались солнечные зайцы по квартире…
Шампанское, звучала музыка и щебет птиц галдящий…
И всё прекрасно было в этом мире.
Июнь минорною погодой меня решил обворожить,
Лишив поездок и круизов…
Дождём мне голову вскружить
Телами голых капель о стекло,
Их незатейливых стриптизов.
Распорядился Бог, судьба, погода…
По гороскопу звёзды так сошлись.
Но я жива, живу, и год от года
Так хочется здесь задержаться, по земле пройтись.
Мой Петербург, обитель и причал,
Ещё никто меня так не встречал!
Твои объятья матери сродни.
Ты врачевал моих уныний дни.
И в радости, и в горе, и тревогах
Душистым клевером ты устилал мне ноги.
Со мною в сердце ты в пути, дорогах.
Родными стали мне твои чертоги.
Нева, соборы, Лавра и мосты…
И крыши Петропавловки мне снятся…
Мой Питер, только я и ты!
Мои года с тобою в вальсе всё кружатся.
Фонтанами объятий обними, их брызгами
холодными обвей…
Трёх революций ты есть колыбель…
Любимый город, каплями дождя навей
Сонатой лунной, белой из ночей.
Аккордов августа финал
Аккордов августа финал…
Они витают где-то близко.
Уж скоро осени причал,
На улице промозгло, слизко.
В седой печали облака,
И плачут небеса дождями…
Зеркально плещется река,
От лайнеров на вóлнах пряди.
В тумане шпили позолоты
Ласкают и цепляют взор.
Сокрыта крепости потéрна[2]…
А с крыш прекраснейший обзор.
Здесь дух времён соединенье:
Тут усыпальницы царей…
В войну держали подкрепленье…
Сейчас раздолье для очей.
Особый воздух, трепет чувства,
И до мурашек бьёт озноб.
Смиряли в казематах буйства.
Легендой дышит каждый столб.
Пропитаны историй планы…
Мелодий колокольный звон…
Петра Великого куранты…
Остановился ход времён.
Дыханьем осени уж веет…
В палитре серые тона.
Но солнце всё же ещё греет,
Мелькая через облака.
Под перезвоны карильона[3]
На шпиле Ангела дозор.
Под вальсы нежны Мендельсона
Течёт история времён.
На флейте водосточных труб
На флейте водосточных труб
Играл ноктюрн повеса-ветер,
Бывало, он, конечно, груб
С зонтами дамскими, как веер.
Он рвал в лохмотья их из рук,
Из пальцев, что вцепились хватко,
И складывал, крутил их в прут,
И