– А как вас зовут? Как я здесь очутился?
– Меня зовут Надя, а это моя мама Антонина Фёдоровна. – Женщина подошла к столу, взяла тарелку с ложкой и присела рядом.
– Надя, вы меня собрались кормить, как ребёнка? Я сам, я не ребёнок!
– Вам нельзя напрягаться, вы же, после того как отбили меня у этих негодяев, упали в обморок. Я вас сюда доставила, это моя комната, мы здесь с мамой живём. А сейчас ваша задача – открывать рот и не возражать. Вам ясно? – Надя строго посмотрела на Сашу.
– Молодой человек, вам надо подчиниться. Дочь у меня врач, она всё равно добьётся своего, так что открывайте рот и не разговаривайте!
– Я спал сутки? А как же на работу? Не дай бог, прогул запишут!
– У вас будет справка. Как вас зовут?
– Александр Маркович Еремеев меня зовут.
– Не беспокойтесь, Александр Маркович, сегодня воскресенье, а в понедельник я всё сделаю. А сейчас ешьте кашу, вам надо поправляться!
Не ожидал Александр Маркович, что в этой мирной жизни, которой он наслаждался уже четыре месяца, ему придётся снова воевать. Не ожидал, что его ночное приключение закончится именно так, знакомством с этой красивой женщиной по имени Надя. Он ел кашу и думал о том, какое удивительно красивое у неё имя – Надя, Надежда.
– Сейчас ложитесь, вам надо восстанавливаться. – Надежда в упор посмотрела на Сашу большими голубыми глазами.
Он счёл за лучшее подчиниться.
Снова появилась Надя, принесла какой-то порошок и воду в стакане:
– Это надо выпить!
Надо так надо. Сашка запил порошок стаканом воды, коснулся головой подушки и как провалился в какую-то чёрную яму.
Проснулся, когда за окном было темно, от какого-то шороха в комнате. «Надо же, – подумал Сашка, – уж почти год как не на войне, а всё от шорохов просыпаюсь. Показалось, наверное». Но звук повторился. К дивану тихо-тихо, на цыпочках, вся в лунном свете, падающем из окна, приблизилась Надя. Сашка во все глаза смотрел на неё. Серебристые лучи высвечивали под ночной рубашкой её точёное тело, тонкую талию, красивую грудь, немного прикрытую распущенными волосами.
Надя села на краешек дивана:
– Пустишь?
Саша не мог ничего вымолвить, лишь молча подвинулся к спинке дивана. Надя легла рядом. Они долго смотрели друг на друга.
– Что молчишь? Не нравлюсь?
– Нравишься, очень даже нравишься. Ты удивительная и красивая.
– Так что? Поцелуешь?
– Надя, послушай, если ты решила так поблагодарить меня, то не надо. Не надо так благодарить! Это должно быть по взаимному влечению, и так за то, что я просто обязан был сделать, не благодарят. Потом оба будем раскаиваться.
– Ох, ну надо же! А ты, оказывается, философ, да какой правильный, аж противно. – Надя приподнялась на локте и посмотрела Сашке в глаза. – Хочешь, я тебе открою одну страшную тайну?
– Хочу, только чтобы она оказалась не страшной, а красивой, как ты. Я страшного навидался за войну, больше не хочу.
– Нет, тайна