– Поки! Иди ко мне, Поки! Они недостойны твоих зубов!
– Фури, вернись, Фури! Они поранят тебя!
– Каси! Не надо связываться с ними! Они отвратительные!
– Рон! Убей его, убей его! Перегрызи ему глотку!
– Хич! Ты молодой и сильный! У тебя крепкие зубы! Разорви его!
– Чап! Так ему и надо! Его кровь – это твоя награда!
– Шони! Я боюсь за тебя, Шони! Я не дам тебя в обиду! – Женщина схватила флаг и ткнула древком в бок одной из собак, нападавшей на ее Шони, потом еще и еще.
Неожиданно собака развернулась, щелкнула зубами и рванулась к женщине. Та выронила из рук древко, завизжала испуганно и обреченно. Но никто на тротуаре не шелохнулся, не сделал усилие, чтобы помочь или хотя бы поддержать духом. Все стояли окаменевшей массой и молчали. А собака уже опрокинула женщину, вцепилась ей в горло. И вдруг другие псы, осатаневшие от схватки, разом развернулись и накинулись на суетившихся возле них людей. Начали рвать зубами. Пасти были в крови. Сбитые с ног люди быстро переставали сопротивляться. В какой-то момент ошарашенному Ваньке и его друзьям показалось, что на этом все должно прекратиться. Но увы, только показалось. Никто в толпе даже не попытался что-то предпринять, чтобы остановить озверевших псов, окунувшихся в человеческую кровь и ощутивших ее запах. Всеобщее равнодушное поведение озадачивало. Малкин почувствовал, как ему в руку крепко вцепились пальцы Сашки. Девушка будто останавливала его от необдуманных действий. Впрочем, он прекрасно понимал, что кидаться в одиночку на свору взбесившихся собак, не имея ничего в руках, было безумием. Раппопет весь собрался в крепкий мускулистый комок, точно ожидал нападения собак, резко задвинул за спину перепуганную Катюху. Лугатик, в общем-то, немного сдрейфил, но показать слабость друзьям не мог, тем более не хотел, чтобы это увидала Карюха. Ломая страх, на полшага выдвинулся вперед, прикрыв ее собой.
Между тем стоявшая сбоку от Ваньки Илата была, как вся толпа, спокойна и безразлична. Ее определенно не трогало происходящее рядом. Несмотря на то, что возможная опасность могла грозить ее сыну, которого она взяла на руки и прижимала к груди двумя руками. Собственно, это не трогало и Алуни. Сашку поразило такое поведение женщин, но она не задавала вопросов. Собаки в это время, покончив с группой людей, не обрушили свою злобу на других – они вдруг, как по команде, обратились мордами друг к другу, изогнули спины и, роняя кровавые слюни, ринулись в новую схватку между собой. Ярость была сумасшедшая. В воздухе висело ожесточенное рычание, и никакого визга и скуления. Ни одна из собак не пятилась.
Скоро, истекая кровью, с разорванной глоткой упала на дорогу первая из них, потом вторая, следом еще и еще.
Но одержавшие верх собаки не останавливались. Они продолжали схватку. Неистовство не утихало – напротив, росло. Это продолжалось до тех пор, пока в живых не остался один пес. Он мрачными мутными глазами обвел место битвы, где в крови лежали тела убитых людей и собак, прошел между ними к телу