Наконец прорезался голос у отца:
– Я не понял, как это возможно?
Я вздохнула, окончательно придя в себя:
– Сейчас я вам всё расскажу с самого начала.
Родители Георгия сели напротив меня, а я рассказала им, как их сын попал в погреб соседнего дома, как спас меня. Как мой брат со своими друзьями пошли исследовать этот злосчастный погреб. А в итоге мы с Шаманом оказались здесь. Я не сказала им про болезнь сына. Зачем им добавлять волнений. По-моему, на сегодняшний день им достаточно.
Позже мы сидели за столом. Мария Викторовна и Иван Тимофеевич, так представились мне родители Георгия, радушно угощали меня. И Шамана не обделили – ему достался хороший кусок мяса с косточкой.
Я чувствовала себя у них, как у близких родных. Они расспрашивали меня о жизни в Екатеринбурге, о моих родителях. Мария Викторовна подкладывала мне на тарелку то одно, то другое, приговаривая:
– А вот это ещё попробуй, у вас, наверное, немного другая кухня.
А когда дошли до чая, она принесла баночку варенья, открыла её:
– Вот такого варенья у вас на Урале точно нет. Оно из лепестков роз.
Я вдохнула аромат необычного варенья, попробовала на вкус:
– До чего вкусное, никогда такое не пробовала.
Мария Викторовна глубоко вздохнула:
– Наша Полинка его очень любила.
Иван Тимофеевич мрачно посмотрел на неё:
– Мать, не начинай.
– Георгий мне рассказал о вашей трагедии. Наверное, самое страшное в жизни – это потерять своего ребёнка, мне очень жаль.
И вдруг мне пришла в голову одна мысль. Я посмотрела на родителей Георгия:
– А не могло тогда быть так, что она зашла в погреб за своим любимым вареньем? Она когда-нибудь заходила одна туда или хотя бы пыталась зайти?
Мария Викторовна изумлённо посмотрела на меня широко открытыми глазами:
– Вполне могла. Мы, правда, ей категорически запрещали, но ведь она сколько раз порывалась это сделать. Помнишь, отец? – она повернулась к мужу.
Иван Тимофеевич взволнованно соскочил с места:
– А это значит, что искать её надо у вас в Екатеринбурге! Кто бы мог подумать, что она может попасть так далеко!
– Господи, только бы она была жива, девочка моя, только бы была жива, – заплакала Мария Викторовна.
Иван Тимофеевич подошёл к жене, обнял её за плечи:
– Столько лет прошло, а мы всё надеемся. Сколько раз звонили из милиции, теперь полиции. Найдут похожего ребёнка, звонят. У нас надежда появляется, вдруг наша Полинка нашлась. Хуже всего было, когда приходилось опознавать детские трупы. Пока до морга доедем, всё сердце кровью обольётся. И даже чужого ребёнка видеть просто невыносимо.
Он вытер набежавшие слёзы:
– Может, и правда, она попала к вам на Урал также, как и Георгий? Но ведь она уже большенькая