– На одну ночь пижама ваша, мсье. Вам вовсе не обязательно ее покупать.
– Сколько за прокат?
– Сколько дадите.
Равик сунул руку в карман.
– Ну что вы, мсье, слишком много, – сказал портье.
– Вы не француз?
– Француз. Из Сен-Назера.
– Значит, общение с американцами испортило вас. А кроме того, за такую пижаму сколько ни дай – все мало.
– Рад, что она вам понравилась. Спокойной ночи, мсье. Завтра спрошу ее у дамы.
– Сам верну завтра утром. Разбудите меня в половине восьмого. Только стучите тихо. Я услышу… Спокойной ночи.
– Видите, – обратился Равик к Жоан, показывая пижаму. – Костюм для Деда Мороза. Ваш портье волшебник. Сейчас облачусь в эту штуку. Не надо бояться быть смешным. Впрочем, для этого требуется не только мужество, но и известная непринужденность.
Он постелил себе на шезлонге. Ему было безразлично, где спать, – в своем отеле или здесь. В коридоре он обнаружил сносную ванную, а портье дал ему новую зубную щетку. Все остальное было не важно. Жоан была для него чем-то вроде пациентки.
Он налил полный стакан коньяку и вместе с рюмкой поставил у кровати.
– Надеюсь, вам этого хватит, – сказал он. – Так проще. Мне не придется вставать и наливать вам снова и снова. Бутылку и другую рюмку забираю себе.
– Рюмка мне не нужна. Могу пить из стакана.
– Тем лучше.
Равик улегся на шезлонге. Ему понравилось, что женщина перестала опекать его. Она добилась своего и теперь, слава Богу, не обременяла его чрезмерными проявлениями гостеприимства.
Он налил себе полную рюмку и поставил бутылку на пол.
– Салют!
– Салют! Благодарю вас.
– Все в порядке. Меня и так не очень-то тянуло под дождь.
– Он еще не кончился?
– Нет.
Сквозь тишину с улицы доносился тихий стук, словно в комнату пыталось пробраться нечто серое, безутешное, бесформенное, нечто более печальное, чем сама печаль… Какое-то далекое, безликое воспоминание, бесконечная волна, которая, прихлынув, хочет отнять и похоронить то, что когда-то выплеснула на маленький остров и забыла на нем, – крупицу человека, света, мысли.
– В такую ночь хорошо пить.
– Да… И плохо быть одному.
Равик немного помолчал.
– К этому всем нам пришлось привыкать, – сказал он затем. – То, что некогда связывало нас, теперь разрушено. Мы рассыпались, как стеклянные бусы с порвавшейся нитки. Ничто уже не прочно. – Он снова наполнил рюмку. – Мальчиком однажды ночью я спал на лугу. Было лето, на небе ни облачка. Перед тем как заснуть, я смотрел на Орион, он висел далеко на горизонте, над лесом. Потом среди ночи я проснулся и вдруг вижу – Орион прямо надо мной. Я запомнил это на всю жизнь. В школе я учил, что Земля – планета и вращается вокруг своей оси, но воспринимал это отвлеченно, как-то по-книжному, никогда над этим не задумываясь. А тут я впервые ощутил, что это